Стрелки Шарпа - Ричард Шарп и вторжение французов в Галисию, январь 1809

Вивар наблюдал, как сундук сняли с мула и отнесли ко входу в пещеру. Затем он присел рядом и осторожно погладил горбатую крышку. Шарп заметил, что испанец обращается с сундуком как со святыней. Вряд ли человек, прошедший через ледяной ад, станет так боготворить ящик с одеждой, подумал Шарп.

- Что в нем? - спросил он испанца.

- Бумаги, - ответил Вивар, глядя в светлеющее небо. - В современной войне не обойтись без бумаг, вы согласны?

По тону майора Шарп понял, что дальнейшие расспросы излишни.

Вивар снял папаху и осторожно вытащил заложенную за подкладку недокуренную сигару. Смущенный, что не может предложить сигару Шарпу, майор пожал плечами и высек пламя из трутницы. Острый запах табака терзал ноздри лейтенанта.

- Я приберегал ее, - сказал Вивар, - до тех пор, пока не окажусь близко от дома.

- Мы находимся близко от вашего дома?

Вивар обвел сигарой окрестности:

- Мой отец владел этими землями.

- Мы идем к вам?

- Вначале я выведу вас на безопасную дорогу на юг.

Заинтригованный, как все бедняки в присутствии богачей, Шарп поинтересовался:

- А у вас большой дом?

- Какой именно дом вы имеете в виду? - сухо спросил Вивар. - У меня их три, все большие. Есть заброшенный замок, есть поместье в Орансе, есть дом в деревне. Все они принадлежат моему брату, но Томас никогда не любил Галисию. Он предпочитает жить среди интриг и знати. С его согласия я называю эти дома моими.

- Вам везет, - вырвалось у Шарпа.

- Жить в большом доме? - Вивар покачал головой. - Ваш дом, может быть, выглядит скромнее, но по крайней мере вы имеете право назвать его своим. Мой же находится на территории, захваченной французами. - Он посмотрел на сгорбившегося под мокрым снегом стрелка Харпера: - Точно так же, как его дом находится в стране, захваченной англичанами.

Неожиданная враждебность неприятно удивила Шарпа, начавшего проникаться к испанцу уважением. Очевидно, Вивар и сам почувствовал, что перебрал, ибо тут же печально добавил:

- Поймите меня правильно. Мать моей жены была ирландка. Ее семья бежала в эти края, спасаясь от преследования.

- Вот как вы выучили язык!

- Да, учителя были хорошие. - Вивар затянулся сигарой. Подтаявший от костра в пещере ком снега свалился с верхушки камня. - Мой отец считал, что мы должны говорить на языке врага. Даже странно, что мы с вами оказались союзниками, не правда ли? Меня с детства учили, что англичане - варвары, враги истинной веры и Господа. И вот приходится убеждать себя, что мы с вами - друзья.

- По крайней мере, у нас общий враг, - сказал Шарп.

- Пожалуй, это лучше передает суть дела, - согласился испанец.

Наступило неловкое молчание. Дым от сигары Вивара растворялся в утреннем тумане. Не выдержав давящего молчания, Шарп поинтересовался, в каком из трех домов ждет майора его супруга.

Вивар долго не отвечал, а когда наконец заговорил, голос его был мрачен, как окружающий пейзаж:

- Моя жена умерла семь лет назад. Я находился на службе во Флориде, когда ее унесла желтая лихорадка.

Как и большинство людей в такой ситуации, Шарп растерялся.

- Простите, - неуклюже пробормотал он.

- Вместе с ней умерли, - печально добавил Вивар, - двое моих малышей. Я надеялся, что мой сын тоже придет сюда убить своего первого медведя, но Господь распорядился иначе.

Последовало еще более неловкое молчание.

- А вы, лейтенант? Вы женаты?

- Я не могу себе этого позволить.

- Тогда найдите состоятельную женщину, - с суровой прямотой сказал майор.

- Ни одна состоятельная женщина не согласится стать моей женой, ответил Шарп и, увидев недоумение на лице Вивара, добавил: - Не в той семье я родился, майор. Моя мать была продажной женщиной. Вы называете таких шлюхами.

- Я знаю это слово, лейтенант, - тон майора был ровен, но в нем слышалось презрение. - Я вам верю, - добавил испанец, помолчав.

Намек на то, что он мог и соврать, взбесил лейтенанта.

- Почему, черт побери, меня должно волновать, верите вы мне или нет?

- Совершенно не должно. - Вивар аккуратно спрятал остатки сигары и откинулся на сундук. - Вы подежурьте, а я часок посплю.

Испанец надвинул папаху на глаза, и Шарп увидел приколотую к гербу испачканную веточку розмарина. Подобные веточки были у всех кавалеристов Вивара, и Шарп решил, что это полковая традиция.

Внизу зашевелился арестованный ирландец. Шарп очень надеялся, что холод пронимает Харпера до костей, а поломанный нос под заледеневшим шарфом причиняет ему невыносимые страдания. Словно почувствовав его злобные мысли, Харпер поднял голову и посмотрел на офицера из-под побелевших от мороза бровей. Перехватив его взгляд, Шарп понял, что пока Харпер жив и ночи темные, ему нельзя расслабляться.

* * *

После рассвета сыпавшая с неба крупа превратилась в затяжной дождь. Дождь размыл сугробы, унес снег с деревьев, и сверкающий мир стал серым, промозглым и унылым. Сундук погрузили на мула, охрана выстроилась по бокам. Харпера, ненадолго запущенного в пещеру, снова привязали к хвосту.