Стреляй вверх – не промахнешься

Бортпроводница Аня, напрочь позабыв недавние страхи, накрывала в гостиной на стол. Ей помогала Лиза. Как ни странно, но женщины легко нашли общий язык и щебетали о чем-то своем, женском. Не забывая, разумеется, и о столе. Дед и Скопа суетились рядом, делая вид, что помогают дамам. Хотя на самом деле больше путались под ногами.

Максим и Артем заперлись в кабинете. Оставалось еще одно, крайне важное дело.

– Давай помогу, – предложил старому товарищу Оболенский.

– Отвали, Шаман! – сквозь зубы прошипел Артем. – Сам справлюсь!

Он снимал швы с разреза на ноге. В принципе операция не так чтобы болезненная. Но нога немного отекла в районе ранения, распухла, чуть воспалилась. И Артем, цепляя ненароком края раны, слегка кривился. Сейчас он мог позволить себе эту маленькую слабость.

Наконец-то швы сняты. Артем пальцами раздвинул края раны – по ноге побежала струйка крови, на ходу набухая и ширясь. Но наемник не обращал на это внимания. Кончик пальца другой, свободной руки окунулся в кровавый зев разреза. Чуть заметное шевеление – и на салфетку, лежащую на полу у ноги, выпала маленькая окровавленная металлическая таблетка.

– Все, кажется, – немного хрипловато выдохнул побледневший Артем. И, обращаясь к Максиму, попросил: – Дай перекись. И иглу приготовь…

Все то время, что Артем путешествовал с пленившими его чеченцами, маячок работал под кожей. В ране, которую Рождественский нанес себе своими же руками. И – сам же зашил. Точно так же, как и сейчас, в самолете.

– Ну вот… – Артем откинулся на спинку дивана. Бледное лицо, лоб мокрый. И вообще, вид смертельно усталого человека. Два раза за один день накладывать швы по живому, без анестезии… Тот, кто скажет, что это легко, – пусть сам попробует.

Максим, опустившись на колено, принялся бинтовать свежезашитую рану. Даже находясь в таком вот положении, Оболенский не чувствовал себя униженным. Он помогал братишке, боевому товарищу. Тому, с кем делили и последнюю крошку хлеба, и последние патроны. Тому, с кем его связывало нечто большее, чем просто дружба.

– Мальчики! – заскреблась под дверью Лиза. – Вы там скоро? У нас все готово!

– Уже выходим! – Услышав голос любимой, Артем разом оживился, как будто кто-то вдохнул в измученное тело новые силы.

…Команда собралась за столом в гостиной самолета Малышева. До посадки оставалось еще что-то около часа. Так почему бы и не провести это время за столом?! Тем более что повод был.

Расселись. Бортпроводница, закончив накрывать, хотела было ускользнуть в свой отсек, но ей не позволили этого сделать. Шовкат, сверкая белоснежными зубами, поймал женщину за локоть, придержал.

– Анечка! Неужели вы нас бросите?

– Я на работе, – как могла отбивалась женщина. – Мне нельзя…

– Но вас же никто не заставляет пить. Просто посидите с нами, скрасите мужское суровое общество…

Уболтали, красноречивые… И было бы странно, если бы получилось по-другому.

– А сейчас Чебурашка скажет речь… – заявил Максим после того, как налили по первой. И кивнул Скопцову: – Давай, Вася!

– Ну, первый тост – дежурный, – встал с места Василий. – Традиционный. Его знают все, кто собрался за этим столом. Поэтому я прошу всех меня поддержать!

– Ты, главное, начинай, – махнул рукой Максим. – А там видно будет.

– Тогда… – Василий примолк, медленно обвел взглядом тех, кто сейчас сидел за столом. – За вас. За нас. И…

– За спецназ! – хором ответили мужчины.

Они сегодня были как никогда многословны – смеялись и шутили, пытались петь. Был повод, был. Они в очередной раз сыграли со смертью в верю – не верю. И – выиграли. Это стоило отметить.

Бортпроводница Анна испуганно оглядывалась по сторонам. Что такое спецназ, она слышала. Но никогда не думала о том, что может оказаться за одним столом с людьми оттуда. Ей одновременно было и страшно, и интересно.

3

– Фамилия, имя, отчество?..

– Давтян. Амбарцум Гургенович Давтян.

– Скажите, Амбарцум Гургенович, вы видели, что происходило в доме напротив?

– Это в каком?

– Через дорогу.

– А что там происходил?

– А что вы видели?

– Я?! Ничего.

– Совсем ничего?

– Совсем.

– А что вы делали сегодня днем?

– Я?!

– Да, вы.

– Днем?

– Да.

– Спал.

– Весь день?

– Да.

– То есть вы не слышали шума?

– Какого?

– Шумного, блин! Ты чего, урючина с уключиной, тупорылишь?! Ты чего мне тут тупого забычил?! В рог хочешь?!

– Да хоть убей, командир! Ничего не видел, ничего не слышал! И ничего не знаю!

– Ну блин!..

Вообще-то Амбарцум Гургенович лукавил. Видел он и лица людей, выходивших из дома напротив. И номер машины, на которой они уехали, тоже видел. И – забыл. Потому, что после этого он еще видел и другое. Количество трупов, которые вывозились из того же самого дома.