Стреляй первым

Он уже начал строить планы перехвата всех четырех машин, когда из преследовавшей Резниченко «девятки» снова позвонили, и раздосадованный голос сообщил, что их машина попала в аварию, а белый «форд» удаляется в неизвестном направлении.

Шестов чертыхнулся, но сообразил немедленно передать на посты ГАИ информацию о белом «форде». Полтора часа после этого он ждал сведений о машине Резниченко, но так ничего и не дождался.

Белый «форд» с черным мешком внутри как будто растворился в воздухе.

Глава 22

Дорогих гостей Тарасов принимал в столовой, сидя в большом кожаном кресле. Гостям — Шульцу и Резниченко — не было предложено присесть, и они чувствовали себя не слишком удобно в окружении вооруженных людей и под суровым взглядом Тарасова.

Казаков торжествующе втащил в комнату мошек, развязал его и высыпал на ковер десятки и десятки денежных пачек. Шульц облизал пересохшие губы, и стоявший рядом Резниченко ощутил, как маленький человечек в очках дрожит от возбуждения.

Пачка долларов, высыпавшаяся из мешка, отлетела к креслу Тарасова, и он пнул ее ногой обратно.

— Я не буду с вами долго р-разговаривать, — сказал он, глядя в потолок. — Н-нечего тут разводить беседы… Я только д-думал, Гриша, что деньги ты для себя стащил. Это я м-мог бы понять. Но ты что-то уж особенно хитрое з-заду-мал… Что это за метр с к-кепкой, которому ты мои деньги решил подарить?

— Это не твои деньги, — не слишком уверенно возразил Резниченко.

— В-возможно. Ты еще скажи, что это д-деньги несчастных вкладчиков. Так за к-какис такие услуги ты подарил мешок денег этому типу?

— Давайте я объясню, — предложил Шульц, но Тарасоз отмахнулся от него.

— Т-тебе слова не давали и вряд ли дадут сегодня. Объясняй, Г-Гриша…

— Он держит у себя мою жену и дочь. Это был выкуп, — сказал Резниченко, стараясь не встретиться взглядом с Тарасовым.

— Д-даже так? Это у нас тут мафия к-какая-то завелась под носом… Ее, правда, еле видно н-над полом, — Тарасов более внимательно оглядел Шульца. — Ну а почему т-ты решил украсть у меня деньги, а не п-попросить у меня помощи? Странно все это, Г-Гриша. Странно и непонятно. Но что сделано, т-то сделано… Ты п-понимаешь, что никакаго доверия у меня к т-тебе уже нет.

— Взаимно, — еле слышно проговорил Резниченко.

— Что? А у т-тебя-то какие ко мне могут быть претензии? — удивился Тарасов. — Ты должен Бога б-благодарить, что я не прихлопну, тебя сразу, как т-только узнал о твоих подвига?;… Будешь себя хорошо вести, я тебя и не убью. Будешь себя прилично вести, так я тебя и вообще убивать не буду. Придется немного понизить тебя в должности. Б-бу-дешь работать у меня б-бухгалтером. Баксов триста в м-месяц я тебе буду платить. С-согласен?

Шульц хихикнул и удостоился взгляда Тарасова, который будто смотрел на надоедливую мошку перед тем, как ее прихлопнуть мухобойкой.

— Ты-то чего веселишься, п-придурок? Тебе я д-даже места бухгалтера не предложу… Кто ты вообще т-такой? Из каковских ты? Вроде на грузина не похож, это они в основном людей крадут… Покайся напоследок.

— Эго мои деньги, — сказал Шульц, и Тарасов рассмеялся.

— Да, к-конечно. Есть очень много п-претендентов на этот мешок. Но т-ты в этой очереди — последний, — Тарасов вдруг почувствовал, что в памяти у него всплывает что-то давнее и мимолетное, связанное как раз с этим маленьким наглым очкариком. — С-слушай, метр с кепкой, а я тебя раньше не мог видеть?

— Нет, — быстро сказал Шульц, но по тому, как он напрягся, Резниченко понял, что коротышка нагло врет. — Если бы мы встречались, то ты сейчас уже лежал бы в гробу.

— Это вообще к-какой-то беспредел, — возмутился Тарасов. — В-воруют деньги, а п-потом еще и в душу плюют.

Он и не понял, что попался в ловушку Шульца — отвлекся на его наглую реплику и забыл про свой предыдущий вопрос.

— Сделайте, пожалуйста, чтоб-бы этот карликовый пинчер больше не раскрыл свой ротик, — попросил Тарасов и обратился к Резниченко:

— Так что не будем терять время и с-сейчас же подпишем все бумаги. Ты уходишь с понижением в должности и передаешь все мне. П-понятно?

— Ничего я подписывать не буду, — твердо сказал Резниченко.

— Спятил?

— Я ничего подписывать не буду, — настойчиво повторил Резниченко, удивляясь собственной решимости, но понимая, что без решимости и настойчивости он быстро превратится в труп. И он продолжил свою игру, ясно видя перед собой цель, достигнуть которую нужно было во что бы то ни стало…

— Тогда мы убьем т-тебя, Лопух, — проникновенно сказал Тарасов. — Перережем тебе глотку прямо здесь. И все д-достанется мне без т-твоей д-дурацкой подписи. Я же з-за-бочусь о твоем здоровье…

— Позаботься лучше о своем, Заика, — Резниченко впервые назвал кличку Тарасова, и тому это явно не понравилось.

— Не п-переступай грань, Гриша, — предупредил он Резниченко. — У нас с тобой многолетние отношения, но еще п-пара слов в таком духе, и я лично с-сверну тебе шею.

— Хватит меня пугать, — Резниченко чувствовал себя удивительно легко, а поэтому смог поднять голову и заглянуть в глаза Тарасова. И он понял, что сейчас не испытывает страха перед Заикой. — Ты не убьешь меня.