Стреляй первым

Метельский решил, что для полной обыденности здесь не хватает нищего. Он достал из кармана плаща старую кепку и положил ее перед собой, а сам сел на асфальт и скрестил ноги. Предполагалось, что всем своим видом он вызывает жалость.

Первым же, кто обратил на него внимание, оказался милиционер. И жалости у него Артем явно не вызвал.

— Пошел вон, — негромко, но убедительно сказал сержант.

— А как же на хлеб заработать?

— У станка работать надо. Пошел вон, или увезут тебя на машине без окон.

— Да неужели вы помешаете убогому на хлеб денежки собрать? — еще жалобнее сказал Артем и протянул милиционеру пятьдесят тысяч.

— Я вижу, на хлеб ты уже заработал, — заметил сержант, но протянутую купюру принял.

— А на хлеб с маслом? — Артем протянул еще столько же, сержант развернулся и ушел.

Больше никто не мешал Метельскому заниматься своим скромным промыслом. Смотрел он, правда, больше не в глаза прохожих и не на машины, подъезжавшие и отъезжавшие от «Грот-банка», а на людей, приезжавших и уезжавших на этих машинах. Он прождал около часа, прежде чем к банку подъехал красный «вольво». Когда машина замедлила ход перед окончательной остановкой, Артем узнал в водителе человека, с которым он просто жаждал встретиться последние десять часов.

Метельский поднялся и быстро пересек улицу. Он подоспел в тот момент, когда высокий мужчина в белой рубашке и темном галстуке выключил мотор и вылез из машины. Он уже собирался закрыть дверцу, но Артем правой рукой обхватил его за шею, а левую с револьвером ткнул мужчине в живот. Тот побледнел, особенно когда Артем яростно прошептал ему в ухо:

— А сейчас я тебя убью.

— Что… — раскрыл было рот владелец «вольво», но Артем безостановочно пихал его дулом револьвера в живот:

— Быстро в машину, если хочешь прожить еще минут сорок!

Мужчина юркнул обратно в «вольво», привычно усевшись на водительское место, что вызвало новый тычок револьвером, теперь в плечо:

— Двигайся дальше, кретин.

Мужчина послушно пересел на место пассажира, уступая руль Артему. Как выяснилось, делал он это не из вежливости. Кожин сразу же попытался выскочить наружу через правую дверцу, но Артем был начеку и приставил ему револьвер к затылку.

— Легче, легче… Без суеты.

Но Кожин не успокоился и попробовал вытащить спрятанный между креслами пистолет, за что получил рукояткой револьвера по рукам, и только после этого успокоился.

— Ты кто? — спросил он, злобно косясь на Метельского.

— Это будет написано на венке, который я пришлю тебе на могилу, — ответил Артем, выруливая от «Грот-банка». — Не волнуйся, у нас будет время договорить и выяснить, кто есть кто и кто кому что должен…

Вот почему Кожин не попал в здание «Грот-банка» и не встретился с поджидавшими его там людьми Казакова, получившими четкие инструкции: «Разбить морду, надеть наручники и везти на дачу к Олегу Михайловичу».

Такие же посты были расставлены Казаковым во всех местах, где было возможно появление Кожина и Резниченко.

Однако время шло, а ни один из этих постов пока не мог отрапортовать начальству об успехе своей миссии. В два часа дня Казаков лично связался со всеми своими группами и получил неутешительный ответ: ни Кожин, ни Резниченко нигде не появлялись.

Их не было ни дома, ни на работе, ни в аэропорту Шереметьево. После четырех часов вечера Казаков начал серьезно подозревать, что они совершенно облажались, и Резниченко с Кожиным, прихватив миллион долларов, уже давно пересекли российскую границу.

Он безрадостно соображал, как ему доложить обо всем об этом Тарасову, но тут Тарасов позвонил сам.

— Я уже п-проснулся, а ты их до сих п-пор не поймал, — мрачно сказал он.

— Боюсь, что мы их уже не найдем, — печально предположил Казаков, но в ответ услышал смех Тарасова:

— К-конечно, без меня ты бы их и не нашел…

— А что случилось? — с надеждой спросил Казаков.

— Мне п-позвонили мои приятели из ментовки. Ок-ка-зывается, за Гришей уже несколько дней как установлено негласное наблюдение. Из-за т-того случая с охранником…

— С Прошаковым?

— Да хрен его з-знает, как ему фамилия! Ты г-главное-то усек? Гришу ведут по городу менты и они знают каждый его шаг. Они даже знают, г-где он сейчас.

— Так где же он? — несколько виновато спросил Казаков, чувствуя, что заставил шефа выполнять свою работу.

— Д-десять минут назад его машина стояла на Расторгуевской, дом 426. Т-ты знаешь, что т-там такое?

— Понятия не имею.

— Ну да без разницы. П-поторопись…

Однако как ни спешил Казаков, как ни гнал он машину, но пробки есть пробки, а светофоры есть светофоры, и по воздуху над ними не пролетишь. Когда без пятнадцати пять Казаков вылетел на Расторгуевскую, он два раза объехал вокруг дома 426, но ничего похожего на резниченковскую машину не обнаружил.

С тяжелым сердцем он набрал номер Тарасова и сказал:

— Мы опоздали. Его там уже нет.

— Да на х-хрена мне такие помощники? — возмутился Тарасов. — С-самому, что ли, все делать?! Ладно, п-погоди, сейчас еще раз позвоню ментам и узнаю, куда его понесло…