Стрелец

— Участвовать в ее судьбе — да. Признать — нет, — все такая же пунцовая, глухо, но решительно произнесла княгиня. — Прости, но я отдам ее в хорошую дворянскую семью, где ей дадут достойное содержание и воспитание.

Ну а что тут скажешь. Как ни крути, а он обычный стрелец. Так что ее позиция понятна. Да и Иван, положа руку на сердце, был не против. Нет, он, конечно, планировал изменить статус семьи. Но что у него из этого получится и переживет ли он следующий год, было совершенно непонятно. А потому принятое княгиней решение пока выглядело вполне приемлемым. Дальнейшее же покажет время.

Давая понять, что этот вопрос закрыт, Хованская вооружилась походным писчим набором и быстро составила послание. Запечатала письмо восковой печатью и вызвала своего верного телохранителя:

— Матвей.

— Да, Ирина Васильевна, — тут же отозвался телохранитель.

— Скачи в Преображенское и немедля вручи это письмо цесаревичу. Только лично в руки. Понял?

— Понял, княгиня.

Как ни бодрился ветеран, но легкая тень сожаления все же скользнула по его лицу. А и то. Не мальчик уже. А за сегодня успел проскакать полный дневной переход, сменив нескольких лошадей. Да еще и наворотив при этом таких дел, что теперь всем скопом придется разгребать.

Княгиня все это прекрасно понимала, но и перепоручить некому. И самое большее, чем могла ему помочь, это ободряюще улыбнуться и кивнуть, мол, держись старина, ты у меня один такой. И как ни странно, подействовало. Мужчина расправил плечи и, глянув орлом, исчез в направлении конюшни. Ему срочно нужна была свежая лошадь.

К тому моменту когда цесаревич прибыл во дворец, с допросом пленников было покончено. Причем пока обошлись без пристрастия. Конечно, не сказать, что вначале француз не пытался юлить. Но дьяк знал свое дело туго.

Закончив беседовать с послом, он записал показания Марио. Затем вновь вернулся к де Бриену и начал давить на него фактами. Перед французом замаячил образ дыбы. И он был более чем реален. Есть показания, изобличающие его злой умысел. Это казнить его целая проблема. А от пыток уже не спасет никакая дипломатическая неприкосновенность. Словом, препираться просто бесполезно. Разве что больнее будет.

— Де Вержи — тоже ваш подсыл? — вперив в глаза посла гневный взгляд, выпалил юноша, которому едва исполнилось семнадцать.

— Нет, ваше высочество. Полковник де Вержи не имеет к нам никакого отношения. Его собирались использовать втемную. Он должен был оставаться самим собой и только одним своим присутствием и авторитетом старшего друга влиять на формирование вашего характера.

От этих слов Николай буквально заскрежетал зубами и едва не набросился на пленника с кулаками. Случались с ним подобные нервные срывы. Но Матвей не дремал и по едва уловимому кивку Ирины Васильевны тут же обездвижил наследника, обхватив его сзади и прижав к свой груди.

— Николай Дмитриевич, ты наследник московского престола. Веди себя соответственно, — тихо, но внятно произнесла Ирина.

Потом подала знак, и де Бриена вывели из допросной. Матвей тут же отпустил цесаревича и склонился перед ним, готовый принять наказание за свою дерзость. Плевать, что он выполнял требование великой княгини. Он поднял руку на цесаревича, и этим все сказано. Только сам наследник или государь смеет судить, во благо ему это было или во вред.

— Спасибо за верную службу, Матвей. Ступай, — все же взяв себя в руки, приказал Николай.

— Остыл? — проводив взглядом телохранителя и откинувшись на холодную стену каземата, спросила Ирина Васильевна.

— Остыл, тетушка, — опускаясь на скамью, вздохнул цесаревич.

— Пора бы уже научиться держать себя в руках, Коленька. А то ведь подобное царя ничуть не красит. Тебе же престол наследовать.

— Знаю.

— Хорошо, что знаешь. На-ка, почитай. Это чтобы урок впрок пошел.

Ирина с глухим шлепком бросила на стол стопку бумаг.

— Что это? — даже не протянув руку, спросил Николай.

— Переписка иезуитская. Тайнопись. Ну и ключ к ней. Там много интересного. Дьяк успел уж учинить обыск в посольстве и нашел оные в тайнике покойного доктора.

— И что там? — Николай посмотрел на Хованскую, снова вздохнул. — Потом почитаю, тетушка. Со вниманием прочту, не сомневайся.

— Ладно, если так. Там, Коля, много чего. Да все о тебе и тетке твоей неразумной, что имеет пагубное влияние на молодой и неокрепший ум. О планах, как и куда тебя можно будет поворотить. Какой интерес в тебе стоит подогревать, а от чего отвращать неустанно. Но главное, что я поняла, в другом.

— И в чем же?