Стрела Времени

Пол был засыпан мокрыми листьями, которые ветер закидывал в окна Джонстон опустился на колени и сгреб их руками в сторону, открыв изъеденные непогодой надгробья. При виде первого камня Крис затаил дыхание. На нем была изображена лежащая на спине женщина в скромных длинных одеждах. Можно было безошибочно узнать леди Клер. В отличие от большинства надгробных изваяний. Клер была изображена с открытыми глазами, которые глядели прямо на посетителей.

“Still beautiful,” Kate said, standing with her back arched, her hand pressed into her side.

“Yes,” Johnston said. “Still beautiful.”

— Все еще прекрасна, — сказала Кейт. Она стояла, прогнувшись вперед, упершись руками в поясницу.

— Да, — согласился Джонстон, — все еще прекрасна.

Now the second stone was cleared away. Lying next to Claire, they saw Andre Marek. He, too, had his eyes open. Marek looked older, and he had a crease on the side of his face that might have been from age, or might have been a scar.

Он расчистил второе надгробье. Рядом с Клер лежал Андре Марек. Его глаза тоже были открыты. Марек выглядел гораздо старше, чем они его запомнили; на щеке у него можно было разглядеть складку, которая с одинаковым успехом могла быть и морщиной, и шрамом.

Elsie said, “According to the documents, Andrew escorted Lady Claire back to England from France, and then married her. He didn't care about the rumors that Claire had murdered her previous husband. By all accounts he was deeply in love with his wife. They had five sons, and were inseparable all their lives.

— Судя по документам, Андре сопровождал леди Клер в ее путешествии из Франции в Англию, а потом женился на ней, — сказала Элси. — Его нисколько не смущали слухи о том, что Клер убила своего первого мужа. Во всех источниках говорится, что он очень любил свою жену. Они всю жизнь не разлучались, и у них родилось пятеро сыновей.

“In his old age,” Elsie said, “the old routier settled down to a quiet life, and doted on his grandchildren. Andrew's dying words were `I have chosen a good life. ' He was buried in the family chapel in Eltham, in June 1382.”

Достигнув преклонного возраста, — продолжала Элси, — старый бродяга предпочел спокойную жизнь и стал возиться с внуками. Предсмертными словами Эндрю были: «Я выбрал хорошую жизнь». Он был похоронен в родовой часовне Элтама в июне 1382 года.

“Thirteen eighty-two,” Chris said. “He was fifty-four.”

Johnston was cleaning the rest of the stone. They saw Marek's shield: a prancing English lion on a field of French lilies. Above the shield were words in French.

— Тринадцать восемьдесят два, — протянул Крис. — Ему было всего пятьдесят четыре года.

Джонстон расчистил всю поверхность камня. Они увидели щит Марека: стоящий на задних лапах английский лев на фоне французских лилий. Над щитом была надпись на французском языке.

Elsie said, “His family motto, echoing Richard Lionheart, appeared above the coat of arms: Mes compaingnons cui j'amoie et cui j'aim,... Me di, chanson.” She paused.” `Companions whom I loved, and still do love,... Tell them, my song. '”

They stared at Andre for a long time.

— Над гербом высечен его фамильный девиз, перекликающийся с девизом Ричарда Львиное Сердце: «Mes compaingnons cui j'amoie et cui j'aim. Me di, chanson». — Она умолкла, переводя в уме прочитанное. — «Друзья, которых я любил и до сих пор люблю. Скажи им, это песнь моя».

Они долго молча смотрели на Андре.

Johnston touched the stone contours of Marek's face with his fingertips. “Well,” he said finally, “at least we know what happened.”

“Do you think he was happy?” Chris said.

Джонстон провел кончиками пальцев по каменным чертам лица Марека.

— Ну что ж, — сказал он, — по крайней мере, теперь мы знаем, что было потом.

— Вы думаете, что он был счастлив? — спросил Крис.

“Yes,” Johnston said. But he was thinking that however much Marek loved it, it could never be his world. Not really. He must have always felt a foreigner there, a person separated from his surroundings, because he had come from somewhere else.

— Да, — уверенно ответил Джонстон. Но про себя подумал, что, как бы Марек ни любил тот мир, он никогда не мог бы полностью с ним слиться. По-настоящему слиться. Он, вероятно, все время ощущал себя чужаком, человеком, оторванным от своей среды, потому что он прибыл туда из совсем другого мира.

The wind whined. A few leaves blew, scraping across the floor. The air was damp and cold. They stood silently.

“I wonder if he thought of us,” Chris said, looking at the stone face. “I wonder if he ever missed us.”

Ветер жалобно скулил в трещинах. В окна влетело и упало на надгробные камни несколько листьев. Воздух был влажным и холодным. Все четверо стояли молча.

— Интересно, вспоминал ли он о нас? — задумчиво произнес Крис, глядя на каменное лицо. — Интересно, тосковал ли он когда-нибудь без нас?

“Of course he did,” the Professor said. “Don't you miss him?”

Chris nodded. Kate sniffled, and blew her nose.

“I do,” Johnston said.