Стража! Стража!

Словно в полубреду, Ваймс смотрел на ярко-голубое платье, все усыпанное бриллиантами, которые вспыхивали и играли в сиянии свечей, на копну волос цвета каштан, на слегка встревоженное лицо (эта встревоженность наводила на мысль, что целый батальон художников-декораторов только что разобрали свои помосты и отправились домой). Доносящееся до его ушей легкое поскрипывание означало, что скромные элементы корсета подвергаются сейчас воздействию сил, которые скорее характерны для ядра какой-нибудь крупной звезды.

— Я, э-э, — промямлил он. — Если вы, э-э. Если бы вы сказали, э-э. Я бы, э-э. Оделся бы во что-нибудь более подходящее, э-э. Чрезвычайно, э-э. Очень. Э-э.

Она двинулась на него как сверкающая осадная машина.

Пребывая в каком-то полусне, он позволил усадить себя за стол. Должно быть, он ел, потому что из ниоткуда появлялся слуга с чем-то, нафаршированным чем-то еще, а позже возвращался и уносил тарелки. Время от времени реанимировался дворецкий и наполнял бокал за бокалом странными винами. Жар от свечей был такой, что, сидя рядом, можно было спечься. И все время госпожа Овнец говорила — звонким и в то же время каким-то ломким голосом — о размере дома, об обязанностях, которые накладывает обладание крупной собственностью, о том, что пришло время Более Серьезно Отнестись к своему Положению в Обществе. А закатное солнце тем временем заполняло комнату красными красками. Голова Ваймса кружилась.

«Общество не знает, откуда грядет удар», — собравшись с силами, подумал он. Драконы не упоминались ни разу, хотя некоторое время спустя нечто, сидящее под столом, ткнулось носом в колено Ваймса и закапало слюной.

Ваймс нашел для себя невозможным активно участвовать в разговоре. Его осадили со всех флангов, загнали в угол. Наконец он предпринял одну вылазку — в надежде вырваться на пятачок, откуда можно будет найти путь к спасительному бегству.

— Как вы думаете, куда они делись? — спросил он.

— Куда что? — недоуменно переспросила госпожа Овнец, остановленная на полном скаку.

— Я про драконов. Ну, в общем… Эррол и его жена… женщина, я хотел сказать.

— О, я полагаю, они удалились в какое-нибудь безлюдное каменистое место, — ответила госпожа Овнец. — Любимая местность для драконов.

— Но ведь он — она волшебное животное, — заметил Ваймс. — Что произойдет, когда магия вся развеется?

Госпожа Овнец робко улыбнулась:

— Большинство людей с этим как-то справляются.

Протянув руку через стол, она дотронулась до руки Ваймса.

— Твои люди считают, что тебе нужен пригляд, — еще более робко сказала она.

— О, действительно? — Ваймс отвел глаза в сторону.

— Сержант Колон считает, что мы бы поладили.

— О, в самом деле?

— И он сказал еще кое-что, — продолжала она. — Как же он выразился? Ах да: «Шанс один на миллион, — процитировала госпожа Овнец, — но может сработать».

И она одарила его улыбкой.

А затем в груди Ваймса поднялась какая-то волна, и его словно молнией ударило осознание того, что она ведь довольно красива, красотой особой категории; эта была та самая категория, в которую попадали все женщины, встреченные им на протяжении всей жизни, которым хотя бы на мгновение пришла в голову мысль, что он стоит их улыбки. Она не красавица — но ведь и он не образец мужской красоты. Так что получается своего рода равновесие. Она не молода, но, в конце концов, долго ли длится она, эта молодость? Зато у нее есть стиль, деньги, здравый смысл, самоуверенность и все прочее, чего нет у него, она открыла ему свое сердце, и, если ей позволить, она тебя затопит; эта женщина — целый город…

В конце концов, лучший способ бороться с осаждающими войсками придумал Анк-Морпорк: надо просто-напросто отворить ворота, впустить завоевателей и сродниться с ними.

Но с чего начать? Судя по всему, она чего-то ждет.

Он пожал плечами, поднял бокал и попытался придумать подходящую фразу. Наконец одна умная мысль нашла дорогу в его гулкое лихорадочное сознание.

— За тебя, малышка, — произнес он.

Гонги прозвонили полночь, каждый свою, утопив в этом звоне престарелый день.

…А неподалеку от Пупа, там, где Овцепикские горы переходят в грозные вершины центрального горного массива, где меж ледяных пиков скитаются странные волосатые существа, в затерянной среди гор долине засветились огни уединенного монастыря. Выйдя во дворик, двое монахов в белых одеждах поставили на сани последний ящик, набитый бутылочками с зеленоватым содержимым. Все было готово к началу невероятно трудного путешествия вниз, к далеким равнинам. На ящике красовалась аккуратно выведенная масляной краской надпись: «Господину С. Р. Б. Н. Достаблю, Анк-Морпорк».

— Слушай, Лобсанг, — произнес один из монахов, — никак не могу взять в толк — и что он со всем этим делает?

Капрал Шноббс и сержант Колон стояли, прислонясь к забору, у «Залатанного Барабана», но, завидев Моркоу, мгновенно выпрямились. Тот вышел из таверны, неся в руках поднос. Тролль Детрит уважительно отступил в сторону.

— Ну вот, ребята, — произнес Моркоу. — Три пинты. За счет заведения.