Страж зари

Беспрепятственно войдя в подъезд, Павел, как умел, «обнюхал» пространство. Фашисты, помнится, на воротах одного их концентрационных лагерей, где людей убивали тысячами, написали «Каждому — свое». После них это выражение считается позорным, даже отвратительным. Но они так много наворовали из прошлого, что если все ими наворованное отрицать и категорически не принимать, то чуть ли не половину истории придется зачеркнуть и предать анафеме, начиная со свастики — освященного веками индуистского знака пожелания благополучия. Так и с лозунгом. Одни могут нюхать, а другие лишь так, принюхиваться. Один может быть чемпионом мира по марафонскому бегу, а другой с трудом тянет на чемпиона отдельно взятой квартиры, проблемно добираясь до винного магазина, со всей искренностью пропитой души изображая скорость.

Павел нюхачом не был. Конечно, как и всякий практикующий маг, он кое-что умел, но в целом адекватно оценивал свои возможности. Во всяком случае, он был уверен, что никакого наведенного воздействия на него в данный момент нет, если оно не было каким-то уж очень изощренным.

Тем более неожиданным было, когда он, поднявшись на свой этаж, вдруг получил удар в лоб.

В себя он приходил долго и трудно. Сотрясение, не иначе. Про подобное состояние говорят, что мысли путаются и сознание меркнет — все это не то. Он просто выкарабкивался из небытия. Так, наверное, утопающий выкарабкивается на поверхность воды, имея даже не мысль, а единственное желание, если угодно, животный инстинкт — выплыть. Восстановить более или менее нормальные отношения с обыденной реальностью, где есть воздух, горизонт, люди и привычная, такая, оказывается, необходимая твердь под ногами. У боксеров на этот счет есть великолепный термин «поплыл». Из него следует в том числе и то, что нужно выплывать.

— Ну гад, очухался? — услышал он сквозь мутную стену, отделяющую его от родной действительности, где есть верх и низ, ощущения и возможность, пусть иллюзорная, воздействовать на нее.

Он открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд.

Над ним нависала морда с широкими скулами и тугим подбородком профессионального боксера. Отвратный тип. Наверняка грабитель. Ладно, пускай забирает что хочет.

Муть в голове рассеивалась не плавно, как утренний туман над озером, а скачками, что пугало еще больше, чем сам факт нападения. Эти скачки возврата сознания были еще более противоестественными, чем грабеж, которому Павел подвергся впервые в жизни.

Инстинкт подсказывал, что не стоит ускорять события, показывая свое проснувшееся сознание. Или просыпающееся. Павел прикрыл глаза. Вот сволочи! Он подумал не конкретно о том человеке, который на него напал, а о всех тех, кто способен избить человека ради нескольких сотен рублей.

Надо собраться с силами. Надо придумать, как себя вести. Надо…

Сильные руки схватили его за отвороты куртки и резко приподняли:

— Кончай тут дурковать, сволочь!

От неожиданности ли или со страха Павел открыл глаза и вполне четко увидел склонившегося над ним мужчину. Крепенький такой. Взгляд решительный. Даже жесткий. Руки сильные — ворот держит на удушение. Такая профессиональная хватка. Не лицо — маска. Карающая маска. Но за ней, на уровне затылка — пустота. Неуверенность. Одиночка.

Павел моргнул, проверяя собственную реакцию. Ничего, есть немного.

— Пусти, — преувеличенно задушенным голосом сказал он. Практически прохрипел.

Нападавший чуть ослабил хватку.

Теперь Павел почувствовал себя несколько более готовым к сопротивлению. Даже к атаке. Правда, лишь частично. В голове все еще стоял неприятный гул, похожий на звук, издаваемый пчелиным роем. И — вот странность! — он вдруг понял, что мужик не спешит шарить по его карманам. От этого почему-то сделалось еще страшнее.

— Узнаешь меня? — Мужик выдохнул ему в лицо эти слова вместе с табачным перегаром.

Павел, даже не задумываясь, на автомате отрицательно мотнул головой. Среди его знакомых таких типов нет. Но в тот же момент понял, что где-то уже видел это лицо. Вот только где и когда? Не то очень давно — мозг лихорадочно заработал в режиме вспоминания. Не то мельком. В метро? В подъезде? На заправке? С заправкой это лицо, что называется, монтировалось, но при этом ему чего-то не хватало. Отсутствовало нечто важное. Очки? Головной убор?

— Ну?! — поторопил его мужик, в очередной раз тряхнув за отвороты куртки.

— Что-то не помню, — откровенно сказал Павел, решив оставить решение этого, несомненно, важного вопроса на потом. Очевидно, именно в ответе на него крылась разгадка причины сегодняшнего нападения, но в данный момент представлялось куда важнее избавиться от этих объятий, мало похожих на дружеские, нежели искать ответы на головоломки.

Впрочем, мужик тоже не был склонен затягивать дискуссию. Он как-то ловко перехватил руку Павла и больно загнул ее за спину, с придыханием сказав:

— Ладно, потом поговорим. Пошел давай.