Страж неприступных гор

Ушел корабль в далекий рейс,
Выпьем за… выпьем на… пьем до дна!
Но… но где же капитан?
Пошел, сукин сын, по шлюхам.

Оставил парней он своих, и вот,
Выпьем за… выпьем на… пьем до дна!
Бросил на милость штормов и бурь,
Решил, бабник, пойти по шлюхам.

Одни лишь сироты в море теперь,
Выпьем за… выпьем на… пьем до дна!
А ведь того же хотят, что «старик»,
Кто бы не пошел по шлюхам?

Но вдруг на палубе шевельнулось что-то,
Выпьем за… выпьем на… пьем до дна!
И даже боцман выдохнул: «Ух ты!»
Ибо что это, язви его шлюха?

Прибежали все и таращатся,
Выпьем за… выпьем на… пьем до дна!
Не знают, хорошо это или плохо,
Что на корабле — шлюхи?

Ведь парней там было под сотню,
Выпьем за… выпьем на… пьем до дна!
А она одна, бедняжка, ух!..
Ой, печальна судьба такой шлюхи.

Потом она юбку задрала, ух!
Выпьем за… выпьем на… пьем до дна!
Парни попятились, а она смеется:
«Что, не видели шлюхи?

Каждому из вас по очереди дам,
Хватайте за… берите на… и аж до дна!
С моряком мне всегда охота,
Потому что я шлюха из шлюх!»

Больше корабль в порт не вернулся,
навсегда пропал в Просторе.
Плавает где-то по кругу, ибо по кругу
дерут свою шлюху матросы.

Радостные участники пиршества завершили песню громогласным ревом, свистом и новым грохотом кружек о столы. Превосходная песня стоила того, чтобы ее повторить, так что ее сразу же начали петь снова. На самом длинном столе девицы из команды выстроились вместе со своими приятелями в ряд: матрос — баба — матрос; держась за руки, этот ряд перемещался боком от одного конца стола до другого, стуча грязными пятками в ритм, сбрасывая на землю посуду, пока восторженные девушки во весь голос, при согласном молчании мужских глоток, не пропели то, что сказала своим парням героиня песни, и были вознаграждены новой громкой овацией. Видно было, что в таверне развлекается дружная команда, не впервые хором ревущая песню. Эти люди выхлестали вместе несколько сотен бочонков водки, так что они были настоящими братьями. И сестрами, если, конечно, считать обычным делом трахать сестер.

Капитанша, танцевавшая с парнями на другом столе, спрыгнула на скамейку и попала в объятия рыжего бородача, который тут же протянул ей новую кружку, наполненную водкой. Она выпила, прокричала рыжему что-то на ухо, показала направление, и ее отнесли к дверям таверны, где о косяк опирался задумчивый мужчина лет тридцати с небольшим, на первый взгляд не принимавший участия в забаве. Но это только на первый взгляд — потому что человеком этим был Мевев Тихий, первый помощник с «Трупа», и задумчивость на его лице означала то же, что нескрываемая радость на любом другом. Невысокий, но крепкий рыжий бородач поднял капитаншу выше и посадил себе на плечо. На ощупь, но со знанием дела втыкая себе в нос огромную золотую серьгу, она смотрела на пляски на столах, потом наклонилась к своему заместителю.

— Ты заплатил?! — крикнула она, перекрикивая матросскую песню про кока, который свалился в котел и сварился. — Ну, хозяину?!

Мевев кивнул.

— Он не жаловался?! Что мало?!

Мевев поднял ладонь и покачал ею из стороны в сторону: «Постольку-поскольку».

— Ну и ладно! Я плачу вперед, так что пусть радуется! Сегодня все должно быть как надо!

Офицер кивнул.

— Где вино?!

Для моряков было пиво и водка, но Тюлениха Риди не пила что попало. Ну, может быть, иногда.

Мевев ткнул большим пальцем за спину. В глубине таверны, на маленьком столике в углу, стояли три солидных кувшина; сидевшая на плече бородача капитанша заметила их без труда, хотя в помещении было полно народа. Возле кувшинов стояли на страже два обиженных на судьбу матроса, переминаясь с ноги на ногу и голодными взглядами окидывая еду и выпивку на столах, пляшущих товарищей и полуобнаженных девиц.

Тюлениха справилась с серьгой и развела руки, заигрывая с Мевевом: «Ну как тебе?» Большое кольцо касалось верхней губы — не хватало только цепи и вбитого в землю колышка. Мевев покачал головой.

— Никто не добирался?! Ну, до вина?!

Мевев пожал плечами.