Страж нации

Я понимал характер перемен и в стране, и на Съезде, но согласился вновь участвовать в выборах, чтобы показать людям и в Большом Кремлевском Дворце, и далеко за его пределами, что не испугался и своих взглядов не изменил. Думаю, что с теми же целями была выдвинута и кандидатура Юрия Максимовича Слободкина, одного из наиболее ярких депутатов фракции «Коммунисты России».

На сей раз выборы оказались результативны с одного тура. Из общего числа в 1060 депутатов получили бюллетени 943 человека. На утро второго дня работы бессменный председатель съездовской Счетной комиссии Равкат Чеботаревский, сообщив, что традиционно одного бюллетеня недосчитались, а один испорчен, объявил:

«Бабурин: за — 274, против — 666;

Константинов: за — 20, против 920;

Слободкин: за — 42, против — 898;

Хасбулатов: за — 559, против — 381 (бурные аплодисменты);

Челноков: за — 20, против — 920».

Удивило, что Хасбулатов сверх необходимых 50 %+1 голос набрал всего 28 голосов, но еще больше удивило, что за мою кандидатуру проголосовало 274 депутата. Пусть и в тайном голосовании, но демонстративно, вопреки психозу.

И еще примечательно, что число голосовавших против меня — 666!

Но это будет осенью, а пока вернусь к лету 1991 года.

Август 1991. Сумерки разума

19 августа 1991 года начинался буднично. Планируя поехать на открывавшийся первый Конгресс соотечественников, я празднично приоделся и сел завтракать, слушая параллельно радио. Передавали решения какого-то ГКЧП. Я не обращал внимания на передачу до момента, когда прозвучало:

— Действуют Конституция СССР и законы СССР.

Мысленно я продолжил перечисление, уже поднадоевшее за последние месяцы: «конституции союзных республик и законы союзных республик». Но по радио продолжения не прозвучало. Именно в этот момент я заподозрил, что происходит что-то неординарное, и поспешил к служебному автобусу.

В автобусе на работу ехали проживающие на ул. Академика Королева депутаты разных политических взглядов. Чтобы нарушить царившую напряженную тишину, ни к кому конкретно не обращаясь, задаю риторический вопрос:

— Может быть, мы уже сейчас проведем перекличку?

Смеха не последовало. Только нервная реплика:

— Ну, у вас и шуточки.

К моему изумлению, у здания Верховного Совета РСФСР на Краснопресненской набережной нас не встречали ни органы КГБ, ни повышенная охрана. Тот же офицер милиции на входе, что и обычно.

Начался будничный день. На 19 августа по нашему требованию было назначено заседание Комиссии Съезда народных депутатов РСФСР по Союзному договору, на котором мы планировали запретить Б.Н. Ельцину подписывать тот проект Союзного договора, что был объявлен к подписанию на 20 августа. Необходимое большинство у нас имелось.

20 августа 1991 года через подписание подготовленного под руководством М.С. Горбачевым проекта Союзного договора должны были официально умертвить СССР. Подписание договора стало бы юридическим оформлением его ликвидации. В документе Горбачев соглашался ликвидировать союзное государство, становясь при этом президентом некоей союзной конфедерации.

Если бы ГКЧП победил, то, вероятнее всего, Советский Союз был бы жив до сих пор. Но, даже проиграв, ГКЧП продлил существование СССР на полгода.

Все телефоны в российском парламенте работали. На раздававшиеся в коридорах крики «Нас идет штурмовать армия! Нам отключили телефоны!» мне пришлось пару раз отреагировать, выйдя в коридор со словами:

— Не устраивайте истерики! Все работает, зайдите хоть ко мне и позвоните.

Сам я позвонил народному депутату Н.А. Павлову, находившемуся в тот момент в Тюмени. Мой единомышленник и соратник нервничал:

— Ты откуда звонишь?

— Из своего кабинета.

— Что? Вас пустили в Верховный Совет? И никого не арестовали?

В первый и последний раз в жизни я услышал, как Н. Павлов от всего сердца матерно заругался. Там, в Сибири, он бушевал:

— Да они должны были бы всех нас арестовать — некогда разбираться! Ничего, и мы бы посидели! Но зато страна была бы спасена!

Кому верить, на кого надеяться?

Перед обедом перед послами иностранных государств, заполнившими большой зал Дома Советов, выступили Р.И. Хасбулатов и глава российского правительства И.С. Силаев, заверившие дипломатов в совершеннейшем почтении и верности всем обязательствам СССР. Они излучали уверенность в победе над ГКЧП.

На моих глазах в середине дня Президент РФ Б.Н. Ельцин в сопровождении большой толпы депутатов и зевак вышел из первого подъезда и спустился вниз, к одинокому танку. Его подсадили на танк. Ельцин обратился к присутствующим с воззванием.

А ГКЧП практически бездействовал. Самым решительным оказался министр обороны Д.Т. Язов — он для антуража ввел в город войска, в том числе танки. Но не танками решаются такие вопросы! Точнее (помятуя события 1993 года) — не только танками. А органы КГБ, прежде всего его части специального назначения, приказа действовать так и не получили.