Страж-2

— Простите, я немного опоздал, — извинился Бен.

— Ерунда, — отмахнулся Зеленский — бригадир высотников в строительной компании «Уайгатч-9». — Познакомьтесь — это Фил Тэрнер.

Бен кивнул второму мужчине, тот улыбнулся и поправил лыжную шапочку, поглубже натянув ее на уши.

— Люлька готова? — осведомился Бен. Зеленский довольно кивнул.

— Да, мы подвесили ее еще днем. — Как же вы прошли в дом? — удивился Бен. — Вас никто не остановил?

— Даже не пытался. Мы сказали привратнику, что управляющий заказал нам кое-какие работы, и нас впустили без разговоров. Бен подошел к самому краю крыши и посмотрел вниз. Люлька висела прямо перед ним на расстоянии примерно трех футов. Он пощупал крюки, и они показались ему довольно надежными.

— А вы уверены, что эта конструкция выдержит нас троих? — спросил он.

Зеленский только рассмеялся в ответ.

— Послушайте, мистер Бэрдет, нам приходится делать это каждый рабочий день. Неужели мы стали бы рисковать своей жизнью, как вы считаете?.. Каждую неделю мы тщательно проверяем всю систему. Канаты, блоки, крепеж. Короче, все до мелочей. — Он улыбнулся и ловко перелез через невысокое ограждение крыши, оказавшись в люльке, Тэрнер еще раз проверил крепление и последовал за своим напарником.

— Мистер Бэрдет, не делайте никаких резких движений, — посоветовал Тэрнер. — Представьте себе, что вам предстоит сейчас залезть в теплую ванную, и действуйте.

— Понял, — коротко ответил Бен и перелез через ограждение.

Зеленский и Тэрнер подхватили его и помогли устроиться в люльке, которая немного покачнулась под тяжестью его тела.

— Не волнуйтесь, — успокоил его Зеленский. — Мы все сделаем сами. Спуститься надо всего на несколько футов — это пустячное дело не займет и минуты.

Напарники разошлись по разным концам люльки и принялись тянуть за канаты, заставляя платформу медленно ползти вниз.

— Знаете что, мистер Бэрдет, — заговорил вдруг Зеленский. — Я, конечно, не очень любопытный человек и не хочу навлекать на себя лишние неприятности, но скажу вам, что это самое сумасшедшее предприятие, в котором мне приходилось участвовать. Я видел вашу монахиню в окне и думаю, что она не очень-то обрадуется нашей затее.

— Успокойтесь. Она глухая, немая, слепая, и к тому Же полностью парализована.

— Все равно…

— И потише, пожалуйста, — предупредил Бен. Люлька доползла до верхнего края окна монахини.

— Теперь помедленней, — шепотом скомандовал Зеленский.

— Все в порядке, — кивнул Тэрнер, крепко держась за канат руками в толстых прорезиненных перчатках.

Бен встал на колени и прижал ладони к стеклу. Вот появилась кружевная занавеска, потом лицо и фигура сидящей женщины. Но даже вблизи он не мог как следует разглядеть ее — слишком уж темно было на улице и за окном.

— Закрепляй! — отдал команду Зеленским. Тэрнер укрепил канат со своей стороны и кивнул, давая понять, что все сделано, после чего остался на месте. Зеленский же, зафиксировав канат на своем конце люльки, подошел к Бену и заглянул в окно.

— Спятить можно от всего этого, — вздохнул он и недовольно покачал головой. — Старая баба с распятием у окна… На вашем месте я не стал бы даже близко подходить к ней.

— Я ценю вашу заботу о моей персоне, мистер Зеленский, — ответил Бен.

— Но как мне помнится, я плачу деньги за вашу работу, а не за лекции, которые вы тут вздумали мне читать. Это ясно?

— Конечно. Уже молчу.

Порыв ветра неожиданно качнул люльку, и Бен судорожно вцепился в перила. Зеленский не смог сдержать смеха.

— Да успокойтесь вы, мистер Бэрдет! Ничего с вами не случится.

— Помогите-ка лучше поднять раму. Надо открыть окно.

Некоторое время они безуспешно пытались сделать это, потом Бен еще раз внимательно осмотрел его и снова опустился на колени.

Странно. Замок открыт. Наверное, просто раму где-то заело.

Зеленский достал из кармана пару отверток, дал одну Бену, они воткнули инструмент под нижний край рамы и стали расковыривать присохший к ней слой грубой фасадной краски. Потом Бен снова попробовал поднять раму, и на этот раз она поддалась. Еще несколько движений отвертками — и окно, наконец, послушно открылось.

Бен отодвинул в сторону тюлевую занавеску.

— О Господи! — ахнул он и едва сдержал крик, готовый в любую секунду слететь с его губ.

Женщина представляла собой самое уродливое создание, какое ему только доводилось встречать. Высохшая, вся в трещинах кожа, вздутые вены на шее и руках, распухшие сосуды на лбу и глубокие морщины, избороздившие каждый дюйм ее тела. Спутанные седые волосы напоминали ком заплесневелой паутины, а глаза были затянуты плотными бельмами катаракты.

Одета старуха была в черную монашескую робу. На костлявых руках бугрились страшные окостенелые мозоли, а нестриженые ногти угрожающе торчали в разные стороны. И если она еще дышала, это было очень трудно заметить.

— Эй! У нас, кажется, начинаются неприятности… — содрогнулся Зеленский, напряженно прислушиваясь к глухим щелчкам наверху.

— Что там стряслось? — прошептал Тэрнер со своего конца люльки.