Стратегия Второй мировой. Восточный фронт

1. Они никогда не думали о чудесах. Они думали только о победе в конкретном бою и о Победе над Германией в целом.

2. Они шли в бой, надеясь только на себя самих и на товарищей по оружию.

3. Они готовы были отдать жизнь за каждого из них.

4. Они дрались не за свою жизнь и собственное благополучие, но за счастье и свободу сограждан, своей Родины.

5. Только таких солдат и офицеров любят чудеса, только таким чудеса помогают.

6. Чудеса одновременно не любят, когда на них надеются (авось пронесет нелегкая) и когда ими пренебрегают (привалило тебе чудо, уцелел ты в смертельном бою – порадуйся, но не расслабляйся: завтра снова в бой, без чудес, но с боевыми товарищами).

7. О чудесах не думают заранее…

В том походе «Народовольцу» часто везло. Но если бы не титаническая военная работа каждого члена экипажа, то… везти-то некому было бы, лодка просто не выжила бы.

Выжила. Выходили, вынянчили ее подводники, и, потопив три крупных транспорта, вновь продравшись сквозь сложнейшую систему минных заграждений, подводная лодка вернулась к острову Лавенсари.

Командир подводной лодки «Д-2» Р. В. Линденберг (слева) и лейтенант В. И. Сизов в центральном посту

Навстречу «Народовольцу» вышли советские тральщики и морские охотники с бело-голубыми военно-морскими флагами. Для моряка нет ничего роднее родных флагов.

Несколько дней провели на острове подводники. Передохнули, поели вдоволь, посвежели. А 7 ноября 1942 года лодка вошла в Кронштадт. Немцы из Петергофа обстреляли «Народоволец», но вреда ему не нанесли.

Командир подводной лодки Роман Владимирович Линденберг лихо поднялся по сходням на берег и доложил контр-адмиралу А. М. Стеценко о выполнении боевого задания.

Конечно же, все были рады! Особенно – три матроса с живыми поросятами в руках. Такой обычай есть хороший у моряков: если потопил ваш экипаж корабль врага, то вот вам главный приз, главная награда – хорошенький на вид и на вкус поросенок. А уж если три победы одержали вы в походе, то принимайте сразу трех поросят!

ТРОЙНОЕ ВЕЗЕНИЕ (ЕВГЕНИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ ГАЛАШИН)

Евгений Алексеевич Галашин родился в 1921 году. О войне не думал, мечтал стать ученым. После школы поступил на химический факультет Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, отучился год, и грянула война.

Весь курс отправили под Ельню рыть окопы. Уже развернулось Смоленское сражение, немцы рвались к Москве. Студенты и местное население рыли окопы за Ельней, готовили очередную линию укреплений для Красной армии. Но 28 июля студентов вывезли в Москву, а в конце августа всех призвали в армию и отправили в Самарканд на 10-месячные курсы в школу офицеров при Академии химической защиты.

Советское руководство, опасаясь, как бы фашисты не начали применять химическое оружие, решило подготовить большую группу квалифицированных офицеров, специалистов по химзащите.

В конце мая 1942 года бывшие студенты МГУ, теперь – курсанты школы офицеров, сдали экзамены, получили звания лейтенантов. Евгений Галашин, правда, сплоховал, нагрубил старшине (старшему офицеру), и тот отомстил ему, добившись от руководства, чтобы его обидчик уехал на фронт в звании младшего лейтенанта.

Его назначили командиром взвода химзащиты минометного полка, один из батальонов которого занял позицию в березовой роще под Синявином. Березы стояли светлые, стройные одна к одной. Молодая листва веселыми гирляндами висела на тонких дужках веток. Гомонили птицы, войне не подчиняясь. Минометчики и «химики» оборудовали землянки. Июньское солнце бегало вместе с ветром по листьям, лицам людей, по траве, неспроста не скошенной, не по разгильдяйству или лени.

И вдруг на окраине рощи ухнул взрыв. Его тут же догнал другой, третий. Бойцы нырнули в окопы, землянки, прижались отчаянно к прохладной еще свежей земле. И пошел бомбовый ураган реветь взрывами, тяжело ревели снаряды, низко ухая, вгрызаясь в землю, разнося ее в клочья, в пыль-труху.

Сколько длится артобстрел? На этот вопрос по-разному отвечают штабисты, командиры, планирующие операции, и солдаты, офицеры, генералы в окопах, землянках, блиндажах и дотах. Первые дают точный ответ: 30 минут, или 45 минут, или 60 минут. Евгению Галашину артобстрел показался вечностью. Он и был, тот бомбовый смерч, вечностью.

Вдруг стало тихо. Младший лейтенант Галашин вышел из землянки и застыл в удивлении: березовая роща, дерево к дереву, ветка к ветке, лист к листу – вся полегла под ударами немецких бомб. Ни одного деревца, пусть очень маленького, не спаслось. Немцы бомбили рощу так основательно, будто приказ они получили от Гитлера: все до единой березы уничтожить.