Страсти по Трансильвании (СИ)

Когда первая жена Ференца умерла при родах второго ребенка, вдовец на долгие годы погрузился в траур. Единственное, что заставляло профессора на время забыть свое горе, - это взросление его сына, который с каждым годом проявлял все больший интерес к наукам и радовал отца успехами в школе. А потом в жизни Ференца, словно яркая комета в ночном небе его души, появилась Сильвия. Профессор заметил милую девушку, которая ходила на каждую его лекцию и после ее окончания покидала аудиторию последней, бросая украдкой на Ференца смеющийся взгляд. И профессор влюбился в нее, как мальчишка. Его жизнь вновь наполнилась светом и заиграла всеми красками. Потом было объяснение, свадьба и год счастливой, безмятежной жизни. Если бы он знал, сколько ему придется заплатить за этот год абсолютного счастья!.. Сильвия вдруг охладела к нему. Она все так же мило улыбалась Ференцу, но он чувствовал ее неискренность, как музыкант точно улавливает взятую на полтона выше или ниже ноту. Месяц назад молодая жена стала избегать с ним близости, ссылаясь на боль, но обращаться к врачам не спешила. Профессор стал ее подозревать.

На улице смеркалось. Очертания домов и деревьев становились все более темными и размытыми. Подтаявший за день снег неприятно шелестел под ногами Ференца. Сумерки сгущались и в душе профессора. Он пытался вспомнить, когда его сын стал смотреть на мачеху не как на родственницу, а как на возлюбленную. Обычно любовное томление начинается с какой-нибудь мелочи: нечаянно брошенного взгляда, чувственной улыбки, жеста, прикосновения. Вероятно, у них все началось так же: роковая искра попала в кучу хвороста и запылала всепожирающим костром страсти. Сжигавшая грудь Ференца ревность услужливо рисовала в его голове разнузданные картины. Преодолевая приступ тошноты, он шумно глотнул. Ничего, конец уже близок. Утром перед уходом в университет он сказал жене, что вернется домой поздно, значит, он наверняка застанет их вместе.

Дом профессора неумолимо приближался. Ференц замедлил шаг, чувствуя, как сердце бешено стучит в его грудную клетку. Расстояние до дома стремительно сокращалось, уже видно, что в окнах не горит свет. Но они должны быть там! Вот его отделяет от дома всего лишь узкий палисадник. Нужно идти еще медленнее, чтобы отсрочить свой конец. Но вот он уже у двери. Осторожно поворачивает ручку - закрыто. Нет, это еще не все! Дрожащей рукой он достает из кармана ключ. На улице мороз, но его вспотевшая ладонь, кажется, ничего не ощущает. Он пытается попасть ключом в замочную скважину, но тот предательски скользит в мокрых пальцах, а их непрекращающаяся дрожь грозит выдать его, пока он неверными движениями выбивает ключом частую дробь по замку. Ничего не получается! Сердце дребезжит уже у самого горла. Он хватается левой рукой за запястье правой и снова пытается попасть ключом в скважину. Удалось! Он поворачивает ключ медленно, почти со скоростью секундной стрелки, но ему все равно кажется, что скрип и скрежет замка слышен на всю улицу. А может, это не замок, а его лихорадочно бьющееся сердце? Замок открыт. Он вытирает скользкие пальцы о пальто, страшным усилием вытягивает ключ из скважины и осторожно открывает дверь. Вот он уже в темной прихожей. Дверь бесшумно закрывается. Нужно подождать, пока глаза привыкнут к темноте. Он прислушивается. Кажется, из дальней комнаты доносится странное всхлипывание. Он медленно крадется, стараясь не выдать себя. Вот здесь скрипит половица, нужно обойти ее слева. Сердце гремит, как отбойный молоток, грозя разорвать его тело в клочья, лицо горит, руки стали скользкими, как мыло, ноги налились свинцом, ревность разъедает внутренности. Нет, ему не показалось! Из спальни доносятся тихие вздохи и шумное дыхание. Вот он у цели. Он осторожно высовывает из-за двери голову и чувствует, как от отчаяния она готова треснуть. На супружеском ложе распластанное тело его сына, а на нем движется, изогнувшись в порыве страсти, Сильвия. Вид этих двух сцепленных в единый механизм темных тел казался ему каким-то сюрреалистическим зрелищем, мерзким ночным кошмаром, от которого хочется поскорее избавиться.

- Моя королева!.. - тяжело дыша, простонал Иштван. - Княгиня Трансильвании!..

Ференц судорожно обхватил голову руками, словно пытаясь ее собрать, и с безумным видом, пошатываясь, пошел назад по коридору.

XVII. БЕГСТВО

Ранним утром инспектора разбудил настойчивый стук в дверь. Быстро натянув темные брюки и набросив на плечи зеленый мундир, Имре выбежал в прихожую. На пороге стоял Трифонеску, одетый в штатское. Не говоря ни слова, он с серьезным видом вошел внутрь и закрыл за собой дверь.

- Что случилось? - спросил удивленный Фазекаш.

- Румыны восстали, - хмуро ответил лейтенант.

- Значит, нужно срочно бежать в участок!

- Уже поздно! - покачал головой Константин. - Участок разгромлен, повстанцы захватили крепость.

- Жандармы не пострадали?

- Насколько я знаю, нет. Так, пара царапин.

- А кто поднял восстание?

- А вы как думаете? - мрачно усмехнулся Трифонеску. - Иштван Сеп. На завтра назначена коронация его мачехи.