Страсти по Адели

– Где ж морочил? Он тебе прямым текстом говорил, что не собирается.

– Но собрался же, как видишь!

– С тобой не собирался, с этой своей, новой, – собрался, – вздохнула Маша. – Но с мужиками так бывает, Идочка, уж извини. Да и с женщинами подобное случается, чего уж там. Да и не только в семейной жизни такое происходит, а везде… Иногда вот сидим на постылой работе и тянем, тянем чего-то. Уйти страшно или лень что-то новое искать… Катаеву с тобой было удобно, но и только. Но дело не в тебе, не в том, что ты плохая. Просто он искал свой вариант…

– Да я знаю, что я неплохая, что я, возможно, в сто крат лучше его нынешней, но все равно он гад. Неужели не мог сразу сказать, что я не его вариант? – вспылила Ида.

– Он тебе и намекал на это все годы! На то, что свалит при первой возможности! Только ты ведь слушать не хотела, тебе самой искать другого человека лень было, или страшно, или неудобно…

– Но я женщина, а он – мужчина!

– И что? У нас равноправие!

– Да какое равноправие, когда ты сама позволила ездить на себе, весь быт на себя взвалила, а Пахомов твой даже за сыном в сад лишний раз не сходит… – запальчиво возразила Ида.

Маша недовольно замолчала, нахмурив широкие соболиные брови.

– Знаешь, что я придумала… Хочу с тобой поделиться своим планом, – шепотом произнесла Ида. Залпом допила бокал, тряхнула головой. – Устрою небольшой спектакль.

– Какой еще спектакль?

– Скажу Катаеву, что жду от него ребенка. Пусть помучается немного, – усмехнулась Ида. Эта мысль пришла к ней только что и показалась необычайно удачной. В самом деле, ничего противозаконного, плохого она не совершит, зато даст почувствовать своему бывшему, каково это – когда вот так щелкают по носу.

– Такими вещами не играют, Идочка, – испугалась Маша.

– А живой человеческой душой играть можно?

– Ну не дури, не поверит твой Катаев, вы ж с ним полгода как расстались! Какой ребенок…

– Это так. Но месяца полтора или два назад у нас с ним было. Он должен поверить.

В прихожей щелкнул замок, что-то загрохотало, послышались шаги.

– Мари, мы прибыли! – оповестил зычный мужской бас. – А точнее, приплыли! Там все растаяло, к чертовой бабушке…

«Тоже мне осипший!» – пожала плечами Ида.

– Мамулечка-а-а! – радостно, в унисон завопил детский голос. – Я в лужу упа-а-ал, когда мы из садика шли! А папа меня достал и сказал, что я карась! Мамулечка-а, а карась – это матное слово?

– Срочно в ванную, в горячую воду… Пахомов, ты почему не уследил за ребенком, он в декабре уже два раза болел! – Маша, сорвавшись с места, убежала.

В прихожей снова раздался шум, хохот и вопли…

Ида сидела на кухне одна и сосредоточенно допивала вино. Она совершенно не завидовала подруге. А чему тут завидовать? Машкин Пахомов – это смесь гориллы и трактора. Кирюшка же – самая настоящая иерихонская труба – нормально, вполголоса этот ребенок говорить не способен. У этого мальчишки всегда под носом сопли и вечно грязные ладошки, которые в пять секунд способны изгваздать все вокруг, включая одежду гостьи и ее сумку из брендового магазина… Если сейчас Кирюха ворвется на кухню, то так оно скорее всего и будет. Нет, Пахомов и Кирюха – отличные пацаны, но себе Ида желала бы других близких. Она мечтала об интеллигентном, интересном, ироничном муже и необыкновенном, талантливом ребенке. С Катаевым, как ей казалось с недавних пор, именно такая семья у нее и получилась бы.

Ида поняла это полгода назад, когда они с Катаевым расстались после очередной ссоры. Ну да, ссорились иногда, у всех так бывает. Это нормально. И почему она злилась на возлюбленного по каким-то пустячным поводам? Ей, как умной женщине, надо было терпеть и не обижаться. Оказалось, что все остальные мужчины вокруг были в сто раз хуже Романа.

А теперь Иде хотелось не только наказать Романа, но и расстроить его грядущую свадьбу. Возможно, если свадьбы не будет, они снова сойдутся… И тогда уже осознанно, целенаправленно ей удастся «дожать» этого мужчину, довести его до алтаря.

* * *

Мобильник, лежащий в сумочке Алисы, буквально разрывался. Анатолий достал телефон, взглянул на экран. «Роман» – прочел он. Брезгливо поморщившись, Карташов нажал на кнопку выключения и положил затихший телефон на место. Затем на цыпочках подошел к двери, за которой держал Алису, прислушался… Тихо. Возможно, она легла спать. Если подумать, то Алиса – удивительно спокойная, совершенно несклонная к истерикам и неадекватному поведению женщина. Вот и в этот раз, наверное, позлится немного, обидится на Анатолия, устроившего ей «шоковую терапию», зато потом поймет, простит и даже станет испытывать благодарность.

А что, если прямо сейчас зайти к Алисе, лечь на кровати рядом с ней, обнять ее? Поцеловать в шею и прошептать ласково: «Я с тобой. Я всегда с тобой, ничего не бойся…»

Анатолий хотел это сделать, но не мог. Как и раньше, как всегда. Не мог сказать тощей, веснушчатой девчонке из соседнего подъезда, что она ему нравится. Сколько лет, даже десятков лет ходил он мимо Алисы, болтал с ней о каких-то пустяках, играл в прятки, но ни словом не обмолвился о том, что чувствует к ней.