Страсть на предохранителе

Ропотова провела в своей машине несколько часов без сознания. Преступник находился на заднем сиденье. С этого места он и ударил ее монтировкой. Еще полтора-два часа прошло с момента обнаружения потерпевшей, до того как на ее номер позвонила Юля Завадская. Выходило, что преступление произошло рано утром.

Завадская вырубилась в районе полуночи, Ропотова в это время находилась дома. Ее машина стояла во дворе. Рано утром она села за руль вместе с деньгами, к ней подобрался грабитель.

В таком примерно ключе рассуждал Максим, отправляясь на Осиновую улицу в рассветный час. В это время во двор выходят собачники. Возможно, кто-то из них видел, как Ропотова отправлялась в путь.

Дворников стражи порядка уже опросили, никто ничего не видел. На собаководов надежды было мало, однако Максим заставил себя разодрать глаза, дотащился до машины, погрузился в нее, транспортировался.

Сейчас он с трудом сдерживал зевоту, глядя на стареющую брюнетку с такой же зрелой болонкой.

— Да, я видела белую «Тойоту» и эту женщину, — глядя на фотографию Дарьи, сказала дама с собачкой.

Максим понял, что весь ужас раннего утра пережит им не зря. Спать ему вдруг расхотелось совершенно.

— Мужчину она сбила. — Женщина показала на перекресток.

Одна дорога выводила со двора трехэтажного дома, а другая, собственно, и была улицей Осиновой.

— Сбила? В том смысле, что врезалась в него?

— Не знаю. Мне показалось, что он сам бросился под колеса. Дарья выезжала, этот фрукт выскочил из-за дома. Она никак не могла видеть, как он готовился к удару. Но мне кажется, он на это настраивался, как-то слишком уж ловко упал и за бедро схватился!..

— Схватился за бедро, — механически, в раздумье проговорил Максим.

— Дарья из машины вышла, а он прыг к ней на заднее сиденье. Она вернулась, они уехали.

— Кому вы уже говорили об этом?

— Так ваш сотрудник тут был, из полиции. — Женщина махнула рукой вдоль улицы.

— Когда был?

— Да недавно совсем. Я на нем круг с собачкой начинала, а на вас заканчиваю. Минут пятнадцать назад.

— И куда он делся, этот мой коллега?

— Не знаю.

— А как выглядел?

— Примерно вашего роста. Не такой смазливый, конечно. Может, потому что старше? — проговорила брюнетка и задумалась.

— Это вы меня спрашиваете?

— Да, постарше. Голос у него погуще. Сам такой!.. — Женщина подняла руку, в которой держала поводок, и крепко сжала кулак.

— Из полиции?

— Ну да, из полиции.

— Удостоверение вы у него не спрашивали?

— Нет. Сейчас спрошу!

— Как вы спросите? — полюбопытствовал Максим.

— Да очень просто. — Женщина подтянула к себе собачку, взяла ее на руки так, как будто собиралась бросить на Максима, и заявила: — Ваше удостоверение!

Болонка грозно тявкнула, подтверждая всю серьезность намерений своей хозяйки.

Малахов выслушал Павлова, хмыкнул и спросил:

— Значит, душа у тебя в пятки ушла?

— И разрыв сердца едва не приключился.

— А сотрудника нашел?

— Дворника нашел, с которым он разговаривал. Этот поумней оказался.

— Неужели удостоверение спросил?

— Нет, он под камеру его подвел. — Павлов открыл папку, вынул оттуда лист бумаги с портретом.

Качество паршивое, ракурс — половинка анфаса, но человек со снимка все-таки должен был поддаваться идентификации.

В подтверждение этому Павлов представил еще одно фото с видеокамеры.

— А это он же в больнице. Каштанов Эдуард Константинович, восьмидесятого года рождения, не судим, приводов не имеет. Называет себя женихом Дарьи Ропотовой. Кстати, Юлия Завадская это подтверждает.

— Завадская, Завадская… Интересно девки пляшут, у одной жених, у другой любовник, а сами как беспризорные, — рассматривая портрет Каштанова, проговорил Малахов.

На снимке с больничной видеокамеры он получился значительно лучше. Крепкий на вид мужчина, плотный, черты лица жесткие, но глаза не злые, хотя взгляд далеко не самый добрый. А какой может быть взгляд у мужчины, чью женщину искалечил какой-то ублюдок?

— Или Каштанов был с ними?

— Нет, на службе он был. Аварийная бригада райгаза. Утром сменился, позвонил Ропотовой, а ему ответил следователь Мамонов. Приехал в больницу, а там!.. И никто ничего не может сказать. Пришлось ему брать все в свои руки.

— А ведь он тебя опередил.

— Ну да, получается, что так.

— Ты с ним говорил?

— Да, там же, в больнице с ним и пересекся. Положительный такой мужчина. За Дарью свою очень переживает.

— Про деньги от Антонова он знал?

— Да вот с этим как-то не очень понятно.

— Что именно непонятно?

— Не знает он ничего про деньги. Отец Ропотовой не нуждался в операции. То есть проблемы с сердцем у него имелись, но вопрос об операции не стоял.

— Так, может, и не было никаких денег?

— Завадская про них ничего не говорила.

— Может, Антонов соврал?

— Зачем?

— Вот и я думаю: зачем?

— Тут еще один не совсем понятный момент. Ропотова уезжала с вещами. У нее в машине два чемодана в багажнике и дорожная сумка. Каштанов ничего не знает.

— Может, она от него сбегала?

— Не знаю. Завадская не слышала, чтобы они ссорились.

— Может, она сбегала от Антонова?

— Придумала сказку про отца, сорвала куш. За такое могут и наказать. Возможно, Завадская узнала от Сажина и предупредила ее.