Страсть Клеопатры

– Некая египетская царица смертельно влюбляется в одного бессмертного мужчину, который, в свою очередь, сам когда-то правил Египтом. С ними происходят всевозможные приключения, и тут однажды вечером он является к ней в покои одетый как простолюдин и требует от нее последовать его примеру, чтобы они могли прогуляться по своему городу неузнанными. Как обычные люди.

Вот оно что!

Даже явное пренебрежение, с каким этот человек пересказывал ее вымышленный сюжет, не могло ослабить силу и мощь того сна. Еще с детских лет ее не покидало ощущение, что когда-то она была египетской царицей и что ее бессмертный компаньон как-то провел ее, одетую в простые одежды, по улицам и переулкам какого-то царственного города, только она не знала какого. Возможно, это была Александрия. А может быть, Фивы. Этого уже никогда не узнать, поскольку приметы того города она помнила слишком туманно.

Сон тот представлял собой не какой-то визуальный опыт, а скорее походил просто на определенное знание, пришедшее к ней во сне. В ходе него она вдруг с волшебной определенностью понимала некоторые конкретные вещи, что может происходить только во сне: например, она точно знала, что идущий рядом с ней и держащий ее за руку мужчина – бессмертный; она знала, что была царицей Египта. Она знала, что его любовь к ней приняла форму такой экскурсии по собственному царству с целью увидеть его глазами ее подданных. Но это знание сопровождалось также и картинками. В целом же сон казался туманным и незавершенным. Она никогда не видела лица шедшего рядом с ней мужчины, и поэтому, описывая его в своей книге, она позаимствовала его черты у одного из самых красивых театральных актеров Чикаго.

– Думаю, что небольшая прогулка никак не говорит о ее социалистических взглядах, – пробормотала жена того человека.

– А ты можешь представить себе нашего короля, который наряжается нищим и шатается по лондонским улицам?

– Это как раз я представить могу, – ответила его жена. – Зато не могу представить, чтобы он много чего узнал из такой прогулки.

– Да и зачем это ему? Грязь – она и есть грязь. С ней нужно бороться, вот и все. Он должен заниматься только тем, чем ему положено заниматься для эффективного правления страной. А разыгрывание из себя нищего этой цели никак не служит.

И тут неожиданно ее новая сила опять дала о себе знать; даже не успев сообразить, что делает, Сибил внезапно обратилась к мужчине спокойным и уверенным голосом:

– А ведь, наверное, ни один король не может быть эффективным правителем, если он по-настоящему не знает свой народ, весь свой народ.

Мужчина смерил ее презрительным взглядом. Отложив книгу в сторону, он встал.

– Что, дорогой? – с изумлением спросила его жена. – Тебе нечего на это сказать?

Повернувшись к Сибил спиной, мужчина заявил:

– Если я с человеком не разговариваю, ему вряд ли стоит рассчитывать, что я отвечу, когда он что-то говорит в мой адрес.

С этими словами он встал и удалился, успев напоследок пробормотать себе под нос что-то насчет «этих идеалистов-американцев».

Его жена с извиняющимся видом улыбнулась Сибил и поднялась, чтобы последовать за ним.

– Простите моего мужа. Он с большим трудом выносит, когда приходится спорить с другими мужчинами. И должны пройти еще годы, прежде чем он будет чувствовать себя комфортно в споре с женщиной. Если такое вообще случится.

Но грубость мужчины нисколько не задела Сибил; он сам произнес слова, побудившие ее к действию, это был его выбор. Поэтому, когда его жена тоже ушла, она встала и подошла к перилам палубы.

«Если я с человеком не разговариваю, ему вряд ли стоит рассчитывать, что я отвечу, когда он что-то говорит в мой адрес».

С того момента как «Мавритания» покинула Нью-Йорк, она уже много раз пыталась наладить контакт между собой и той Клеопатрой; каждый раз она зажмуривала глаза и искала какой-то глубокий потаенный уголок внутри себя. И каждая такая попытка напоминала старания найти путь через комнату, погруженную в кромешную темноту и полную тишину, где ей не могло помочь ни одно из чувств.

Да, раньше она обращалась к той женщине мысленно, иногда – тихим шепотом. Но чтобы по-настоящему пообщаться с ней, делать это нужно было в редкие моменты их связи. А до тех пор как вообще можно было рассчитывать на какой-то ответ?

Сибил поспешила обратно в свою каюту. Она стала намекать Люси, чтобы та прошлась по палубе, подышала свежим морским воздухом. Люси сначала заартачилась, но быстро сообразила, что это, собственно, не предложение, а приказ.

Оставшись в одиночестве, Сибил долго сидела и мучилась над точной формулировкой своего послания и в конце концов, выбросив в корзину для мусора несколько смятых листов бумаги, остановилась на одном варианте, который, с ее точки зрения, мог сработать.

Послание должно быть простым и четким. Если следующий эпизод их контакта будет таким же, как предыдущий, у нее будет всего одна-две минуты на то, чтобы донести свое сообщение до женщины, которая в тот момент сверхъестественным образом видит мир глазами Сибил.

Записав свое послание, она еще некоторое время сидела, глядя на него.