Страсть и надежда

— Да, не понимаю: почему ты так расклеился?

— Я — предатель!

— Ничего подобного!

— Ты правда так думаешь?

— Стала бы я с тобой водиться, если бы считала, что ты предатель? Да и к тому же ты следствию вообще практически ничего сказать не смог. Вот и получается, что не предатель ты, а герой, за своих — горой.

Сашка приосанился и даже впервые за весь пивной разговор употребил свою любимую присказку:

— А то! Я ж тебе объяснял — мы, цыгане, друг за друга горой стоим! А за баб — горкой… — неожиданно закончил Сашка и неприлично рассмеялся.

* * *

Кармелита вышла к трибуне, стояла бледная. Все в зале невольно ею залюбовались.

— Скажите, гражданка Зарецкая, в каких отношениях вы находились с обвиняемым Орловым? — спросил Форс.

Баро вскочил и крикнул в стиле не то адвоката, не то прокурора:

— Я протестую!

У судьи с языка чуть было не слетело: протест отклоняется. Но он опомнился и сказал, как положено:

— Тишина! Тишина в зале! Гражданин Зарецкий, сядьте. Адвокат, продолжайте допрос свидетеля.

Но Баро не унимался:

— Нет! Цыганской девушке не положено задавать таких вопросов.

— Защита имеет право задавать такие вопросы. И вообще, правомерность вопросов здесь определяю я, а не вы! Сядьте. А то я буду вынужден удалить вас из зала. Продолжайте.

Баро, красный от гнева, сел на место и обжег Форса ненавидящим взглядом.

— Благодарю, ваша честь. Итак, я вынужден повторить вопрос.

— Не нужно, — гордо ответила Кармелита. — Я помню вопрос.

— С Максимом… С гражданином Орловым… Я находилась и нахожусь в дружеских отношениях.

— Хорошо, — сказал Форс. — Тогда я переформулирую вопрос. У вас были интимные отношения с обвиняемым Орловым?

— Ты что, с ума, что ли, сошел!? — вскричал Максим со скамьи подсудимых.

Баро хотел вскочить, но сидящие рядом цыгане силой его удержали.

Зарецкий яростно выругался на родном языке.

И вновь судье пришлось успокаивать зал. "Да, — подумал он. — Дорого мне обошлись хиханьки-хаханьки Сашки и Маргоши. Вон, зал до сих пор успокоиться не может".

— Успокойтесь. Обвиняемый, вам слова не давали.

— Мне повторить вопрос? — вежливо осведомился Форс.

— Нет! — тряхнула головой Кармелита. — В интимных отношениях с Орловым я не состояла!

— То есть, чувства у вас были чисто платонические. Но, возможно, он делал вам предложение руки и сердца?

— Да. Делал.

— Насколько нам всем стало известно, покушение на гражданина Милехина произошло в день вашего сватовства с пострадавшим.

— Да.

— Вы согласились выйти замуж за гражданина Милехина?

— Да.

— Означает ли это, что вы отвергли предложение гражданина Орлова?

— Да.

— Но перед этим достаточно долго дружили с ним?

— Да.

Форс повернулся лицом к судье, потом к залу.

— Надеюсь, теперь суд имеет представление, в каком состоянии находился мой подзащитный в тот день? А вот и заключение психиатрической экспертизы, оформленное согласно существующим нормам. Оно однозначно подтверждает сделанный мною вывод.

Максим и обвинитель Чугаев одновременно подумали об одном и том же: когда ж этот стервец успел заключением психиатров обзавестись. И ведь молчал до сих пор.

Нужно что-то делать, следует сбить миротворческое настроение, охватившее зал.

— В связи с новыми обстоятельствами дела прошу сделать перерыв для ознакомления с документами, — сказал Петр Архипович.

— Перерыв! — торжественно сказал судья.

* * *

Форс очень хорошо представлял, что будет дальше. Баро начнет вытряхивать из него душу за те вопросы, что он задавал. Только нужно было найти подходящее место для этой мизансцены, так чтобы все (и в первую очередь судья) видели ее. Но не слышали, о чем говорят. Стало быть, лучше всего подойдет сквер перед залом суда.

Леонид Вячеславович вышел в скверик через служебный вход.

А тут его уже ждал Рыч, сходу схвативший за грудки. Стоящий рядом Баро подошел поближе:

— Как ты посмел задавать такие вопросы моей дочери?

— Отпустите! Он же меня задушит!

— И задушит, если не ответишь!

Все, пора менять мизансцену, а то судья, который наблюдает за всем этим спектаклем в окно, еще чего доброго позовет наряд милиции.

Форс неожиданно ловко взмахнул руками, вырвавшись из объятий Рыча. На лице у цыгана охранника проявилась секундная растерянность. А адвокат сказал твердым голосом:

— Вы, господин Зарецкий, лучше спросите: почему я задавал такие вопросы?..

— Почему? — спросил барон, уже почти спокойно.

— Ну вот, Баро, другое дело. Так можно разговаривать. Так вот. Я на этом строил свою линию защиты…

— К черту, — опять вспылил Зарецкий. — К черту всю твою защиту, если она вредит репутации моей дочери!

— Баро, вы ошибаетесь. Вот как раз теперь ваша репутация… и репутация вашей дочери безупречны, как никогда. Ими, как алмазом, можно стекло резать.

— Форс, ты мне красивостей не говори! Ты по сути!..

— Я специально этого добивался. Я специально так задавал вопросы.

— Зачем?!

— Чтобы вывести из равновесия и вас, и Кармелиту!

— Какого черта?