Страсть и надежда

— Богдан Васильевич, подбирайте выражения. Здесь все-таки суд!

Зал рассмеялся. Форс тоже улыбнулся. Удачно все получается. Даже эта нежданная грубость Рыча пришлась к месту, разрядила атмосферу и придала еще большую достоверность, естественность всему его рассказу.

— А почему вдруг вы решили все-таки дать показания?

— Я всегда знал, что скажу правду. Может, не сразу, но скажу… Я не хочу, чтобы пострадал невиновный! Только пусть не борзеет больше!

— У меня к вам последняя просьба, уважаемый свидетель, — Форс состроил комическую рожу. — Будьте любезны, разъясните присутствующим смысл слова "борзеет".

— А чего, они не знают, что ли? Ну это, типа, пусть не наглеет.

Филологические изыскания Рыча выглядели комично. Зал опять заулыбался.

Форс победно посмотрел на Чугаева.

* * *

А Петр Архипович сейчас поминал недобрым словом следователя Бочарникова.

Это ж надо опросил хренову тучу свидетелей. И в табор ездил, герой этакий. А с Рычем не поговорил… Тогда сразу, по горячим следам нужно было выжимать из Рыча четкие свидетельские показания: где он сам был, где Орлов, что видел? Тогда бы Рыч ходил под статьей за лжесвидетельство. И не стал бы так смело давать оправдательные показания. Так нет же, Бочарников, наверно, решил, что Рыч все равно слово в слово повторит то, что говорил его хозяин, Зарецкий. И просчитался. А расхлебывать все это теперь ему, Чугаеву!

Петр Архипович еще, конечно, помучил для порядку гражданина Голодникова вопросами. Но все без толку. Тот держался уверенно, и запутать его в показаниях, вывести на несоответствия не удалось.

Зачитывая обвинительное заключение, Чугуев бодрился. Где следует добавлял металлу, где нужно — иронии, подробно расписал обвиняющее заявление Люциты Виноградовой, а потом постарался сгладить впечатление от выступления Рыча:

— …Таким образом, что бы ни заявляли так называемые свидетели, появившиеся, как чертик из табакерки, в самый последний момент, обвинение считает гражданина Орлова Максима Сергеевича виновным в покушении на Милехина Миро Бейбутовича. Согласно статьи 105 Уголовного кодекса Российской Федерации, обвинение просит суд назначить подсудимому Орлову наказание в виде десяти лет лишения свободы, с отбыванием срока в колонии строгого режима.

Зал застыл. Ну, во-первых, десять лет — все же не двенадцать… А во-вторых, после выступления Рыча никому верить не хотелось, что Максима могут засудить. Все с нетерпением ждали, что же теперь скажет защита. То есть — Форс.

* * *

А Леонид Вячеславович не торопился. Аккуратно собрал бумаги, сложил их ровненько в стопочку. И все делал с таким видом, как будто бы это сейчас самое важное в мире занятие. Говорить же он начал неожиданно. И оттого все слушали его с особым вниманием.

— Мы только что послушали речь обвинителя, требующего самого сурового наказания за покушение на жизнь человека. Я согласен… Совершенно согласен.

Но только в той части, что покушение на жизнь человека — тяжкое преступление, требующее самого сурового наказания.

Чугуев недовольно скривился. Ну вот, начались эти актерские адвокатские штучки. А Форс и не смотрел на его кислую рожу. Голос адвоката набирал силу.

— Однако же заметьте: ни один из выступавших свидетелей, не сказал, что мой подзащитный способен на подобное преступление. Более того, все они убеждены в обратном. Но, обвинение не обратило внимания на эти факты. Оно сделало упор на неоспоримые, как казалось на первый взгляд, аргументы.

Первое: мой подзащитный был задержан на месте преступления с ружьем в руках.

И второе: что у него, якобы, имелись мотивы для совершения преступления…

Форс опять сделал небольшую паузу. И продолжил.

— Давайте сначала разберемся с мотивом преступления, который инкриминируют моему подзащитному. Ревность… Несчастный влюбленный хочет отомстить своему счастливому сопернику. Но, скажите, кто лучше самого пострадавшего может охарактеризовать суть их взаимоотношений? А пострадавший меж тем, уверен, что ни любовь к его девушке, ни ревность не способны толкнуть Максима Орлова на столь низкий поступок! И суд не может не обратить должного внимания на заявление Миро Милехина.

Миро кивнул головой. И так получилось, что именно в эту секунду на него посмотрел чуть ли не весь зал.

— Обвинение еще раз обратило наше внимание на то, что моего подзащитного застали на месте преступления с ружьем в руках. Но показания последнего свидетеля, Богдана Голодникова, настойчиво опровергают этот тезис. Оказывается, когда неизвестный нам преступник бежал с места преступления, мой подзащитный наоборот, бросился к месту преступления. Он не стрелял, он лишь поднял ружье. Да это было неосмотрительно с его стороны. Да чего там, просто глупо. Но за неосмотрительность и даже глупость нельзя лишать человека свободы, нельзя наказывают его тюремным заключением! Так почему обвинение не обращает внимание на все положительные характеристики людей, давно знающих Орлова? Почему оно пытается опровергнуть показания последнего свидетеля?

В драматической тишине Форс обвел зал строгим взглядом.