Страсть

Свадьбу играли в коммунальной квартире жениха, благо соседка уехала на несколько дней по делам и отдала свою комнату в их распоряжение. Так что места всем хватило. На свадьбе Кристалинская впервые увидела родителей своего мужа (Арканов ее родителей хотя бы видел однажды в подъезде). Может быть, из-за того, что гости друг друга не знали, за столом долго сохранялась напряженная обстановка. Только где-то к середине торжества свадьба вошла в привычное русло.

Поскольку жилищные условия у молодых были не ахти какие – Кристалинская жила с родителями в тесной комнатушке, а Арканов жил с родителями и братом в коммуналке, – решено было снимать комнату. Нашли ее быстро (в коммуналке у метро «Аэропорт»), но стоила она дорого – 50 рублей в месяц.

Так как Арканов тем летом заканчивал институт и по распределению должен был уехать в Норильск, Кристалинская лично отправилась в горздрав и добилась, чтобы ее мужа оставили в Москве. Ей пошли навстречу, поскольку она была участницей предстоящего Всемирного фестиваля молодежи и студентов. Причем выступать она должна была не от ЦДРИ, а от коллектива, который по распоряжению Министерства культуры СССР создал молодой джазмен Юрий Саульский. Там она пела несколько песен, причем большую часть из них – на русском языке (до этого она в основном перепевала заграничных звезд): «Колыбельную» из фильма «Цирк», «Журчат ручьи» из фильма «Весна», «Прощальную песню» и др.

Между тем брак Кристалинской с Аркановым длился недолго – меньше года. Поводом к разрыву послужило несовпадение взглядов молодых супругов на жизнь. Вспоминает Аркадий Арканов: «Я ей всегда говорил, что без музыкального образования она всегда будет черна и темна, как деревенский человек. Не знаешь нот – не знаешь гармонии. Но она не очень внимала моим советам.

Ее захваливали, но я видел, что у нее отношение к этому не совсем критическое. А я был тоже творческим человеком, я к тому времени самостоятельно писал, знал, что уже не буду работать врачом, и мы с ней часто ссорились, когда она говорила, что я не прав. Вот кошечка и пробежала.

15 марта 1958 года (этот день до сих пор остался в моей памяти) проходили выборы в Верховный Совет. Мы с женой накануне повздорили, но не очень сильно. Я должен был идти голосовать на участок по месту жительства моих родителей, где был прописан, а она должна была ехать на свой участок. Я взял портфельчик, и она спросила: «Когда ты придешь?» А я ответил: «Думаю, что не приду вообще». Она сказала: «Да ладно ерунду говорить». Майя решила, что я пошутил, но я ушел с этим портфельчиком навсегда – к матери, к отцу, на старую квартиру. Уж не знаю, из какого упрямства я не вернулся. Все вышло спонтанно.

Правда, у нас еще в течение полугода продолжались какие-то попытки все вернуть… Но ни к чему хорошему они не привели.

Конечно, у меня были чувства к Майе, я знаю это точно. И она, наверно, тоже ко мне что-то испытывала, может быть, даже любила. Но уже осенью 1958 года я встретил свою будущую вторую жену, и она вытеснила из меня все, что касалось Майи. Но до 1962 года мы с Майей не разводились: ни мне, ни ей развод был не нужен. До тех пор, пока мне не понадобилось получать квартиру…»

В начале 60-х Кристалинская попала в знаменитый тогда оркестр Эдди Рознера. Многие расценили это однозначно: мол, у руководителя и певицы роман. Основания для этой сплетни были: Рознер слыл не только профессионалом в области музыки, но и неистовым донжуаном. О его любовных похождениях судачил весь эстрадный мир, он менял женщин, как перчатки. Однако утверждать категорично, что у него был роман и с Кристалинской, я не берусь.

Между тем в июле 1962 года, вернувшись с очередных гастролей, Кристалинская внезапно слегла. Врачи поставили диагноз: ангина. Однако вскоре, будучи уже на гастролях в Ленинграде, Кристалинская обнаружила у себя на шее небольшие узелки. Певица решила, что это обычное осложнение после ангины, но Рознер уговорил ее показаться врачу. Майя вняла его совету. Вернувшись в Москву, она отправилась в районную поликлинику. Участковый врач немедленно направил ее к онкологу. Тот поставил диагноз: опухоль лимфатических желез. Майе был прописан курс химиотерапии. Облучение сделали здесь же, в больнице. После этого на шее Кристалинской появился неизменный платочек, который она не снимала ни на концертах, ни на улице.

С тех пор в народе то и дело рождались слухи о безвременной кончине певицы: она то «умирала от рака», то «накладывала на себя руки». По этому поводу в февральском номере журнала «Юность» за 1964 год была даже помещена юмореска Григория Горина под названием «А правда ли?». Цитирую: