Страсть

Мы случайно оказались за одним многолюдным столом, но уже через пять минут после знакомства я подумала: неужели судьба? Если он исчезнет из моей жизни… Главное ведь, чтобы человек постоянно был рядом».

А теперь послушаем рассказ самого Константина Купервейса: «Однажды в нашей программе принимала участие Люся. Я дал ей послушать пленку с рок-оперой «Иисус Христос – суперзвезда». Она ее с удовольствием прослушала, а потом вдруг ни с того ни с сего спросила, что я делаю вечером. Пригласила в пресс-бар Московского кинофестиваля (он проходил в июле 73-го. – Ф. Р.). Я занервничал, потому что идти с такой звездой было страшно и странно. Потом она пришла ко мне на день рождения. Потом была еще встреча, и в итоге мы остались вместе. Разница в возрасте у нас – тринадцать лет (столько же тогда было ее дочери Маше). Я приходил за Машей в школу и надувал щеки, чтоб казаться старше. Маша называла меня папой…»

Молодые поселились в квартире Гурченко, и Константин взвалил на свои плечи не только обязанности супруга: он стал аккомпаниатором, секретарем, финансовым директором, продюсером жены и еще черт знает кем. Коллеги отныне стали называть его не иначе как «мужем Гурченко», но он не обижался – знал, на ком женится и что за этим последует.

Рассказывает Константин Купервейс: «Я ходил по высоким кабинетам за всякими надобностями. Мне все было приятно делать для Люси. Она была спокойна и внимательна ко мне. Мы практически не расставались. Если ей звонили, а я лгал, что ее нет дома, значит, мы просто хотели уединиться…

Но когда мы что-то вместе придумывали (музыку, например, писали), Люся всем говорила: «Он скромный, не надо ставить его имя на пластинку (в афишу, в титры и т. д.)». На долгие годы мне пришлось забыть местоимение «я»… Однажды сам Михаил Швейцер предложил мне написать музыку к его фильму, но Люся была категорически против. Представляете, какой шанс был упущен?! Все мои начинания, предложения, задумки, инициативы пресекались на корню. Ослушаться ее я не мог: потом в доме очень тяжело было бы жить…

Люся снималась или готовилась к съемкам, а магазины, коммунальные дела, гаражи, машины, доставание всякого рода дефицитов и прочее – все это решали я и ее мама. У меня были прекрасные отношения с Еленой Александровной. Она прекрасно готовила. Например, когда Люся сломала ногу (это случилось в июне 1976 года на съемках фильма «Мама». – Ф. Р.), теща три раза в день готовила еду, и мы возили ее в ЦИТО. Профессор, который лечил Люсю, сказал, что отпустит ее на съемки только со мной…

А вот мои родители Люсю не любили и, чтобы не расстраиваться, переехали в деревню, подальше от Москвы. Я навещал их нечасто – только когда Люся уезжала за границу и давала мне свободу…»

В начале 80-х в личной жизни актрисы произошло знаменательное событие – она стала бабушкой. 22 сентября 1982 года ее дочь Маша родила сына Марка.

В отличие от матери Маша не стала актрисой – она выбрала медицину. Сама Людмила Гурченко говорит: «Мы с дочерью очень разные. Я ощущаю свою вину, потому что никогда не уделяла ей достаточно внимания. И, наверное, правильно, что раньше актрисы не позволяли себе рожать: или – искусство, или – дети. В этой альтернативе что-то есть… Отношения мы, конечно, поддерживаем. Но в основном моя дочь привыкла обходиться без меня…»

Людмила и Константин прожили вместе 18 лет. Их отношения стали стремительно ухудшаться на рубеже 90-х, когда у супруга стали все чаще сдавать нервы. Однажды он не выдержал и во время очередного скандала запустил в стену телефоном. Гурченко в ответ вскинула брови и спросила с «медицинским» интересом: «Что? Восстание рабов? Взбунтовался?»

Вспоминает Константин Купервейс: «Мне кажется, я прикладывал все силы, чтобы мы остались вместе. Ничего не получалось. Понимал, что надо уходить, но цеплялся за возможность остаться. Половине своих поступков того времени я не нахожу объяснения. Привычка? Любовь? Люся вообще-то всегда требовала, чтобы все вокруг вели себя так, как она хочет, но в последнее время стала придираться к любой мелочи. Для нее я все делал не так! Стыдно признаться, но однажды даже на подоконник вставал в отчаянии… И вдруг она сама предложила поехать отдохнуть в Севастополь (там прошел наш медовый месяц в 73-м). Я надеялся, что она решила «закольцевать» историю, но это вылилось в ад постоянных скандалов. Формальной «последней капли» для моего ухода не было. Была просто невозможность жить дальше вместе…»

Гурченко и Купервейс расстались накануне нового, 1992 года. По словам актрисы, от этого разрыва она сама была в шоке, и первым, к кому она бросилась за утешением, был Юрий Никулин. Вот ее собственный рассказ: