Страсть

— Ну вот и хорошо, — чуть слышно произнёс он, выкладывая продукты на стол.

После этого, насвистывая, он расстегнул замок на папке и достал недавно купленный журнал. С обложки на него смотрела голенькая красавица. Реакция не заставила себя долго ждать. Чтобы не рисковать, и не быть застуканным собственной дочерью за похабным делом, Павел Андреевич заперся в ванной, торопливо стащил брюки, и усевшись на унитаз, принялся листать страницы, то и дело задерживаясь на понравившихся фотографиях. Член стоял, как никогда, реагируя на каждое новое изображение усиливающейся твёрдостью. Павел Андреевич перевернул очередную страницу, и обнаружил восхитительную блондиночку, которая была запечатлена в весьма откровенных позах, глаза жадно пожирали её тело, а правая рука заработала с ещё большим усердием. Весь разворот был отведён этой сексуальной красавице, поэтому он встал на колени, а журнал положил на унитаз, чтобы можно было менять руки, прогибаться слегка назад и сжимать ягодицы, от чего наслаждение только возрастало. Девочка была прекрасна, молоденькая, стройная, с такими формами, которых он никогда ещё не видел, и на которые вообще никогда не дрочил. Он так увлёкся, что едва успел отклониться в сторону, а то бы испортил журнал, а ведь может пригодится ещё не один десяток раз, особенно на даче, где никто не помешает ему заниматься любимым делом.

Павел Андреевич протёр кусочком туалетной бумаги забрызганную спермой стену, ополоснул член, и довольный собой, натянул брюки. Приводя себя в порядок, он то и дело бросал взгляды на восхитительную красотку, смотрящую на него с разворота, радуясь своей удачной покупке. И вдруг что-то заставило его внимательнее присмотреться к лицу девушки, кого-то она ему напомнила. Признаться честно, всё это время Павел Андреевич не особо обращал внимание на её лицо, больше любуясь прелестями, и только теперь, когда возбуждение спало, смог сконцентрировать внимание на другом. Он взял журнал в руки, поднёс его ближе к свету и прищурившись присмотрелся. Девушка, как две капли воды была похожа на его Вику. Бывает же такое, подумал он. В эту же мгновение щёлкнул дверной замок, и в квартиру вошла дочь. Он суетливо затолкал журнал за пояс, и прикрыв его выпущенной наружу рубашкой, вышел из ванной.

— Привет. Как погуляла? Сувениры купила?

— Привет, папуля. Всё нормально.

— Ужин приготовишь? Я там всякого накупил, все-таки сегодня последний вечер вместе. Посидим.

— Да, обязательно. Только душ приму.

— Ну давай. А то есть, что рассказать.

— Я быстро. Ставь пока чайник, — крикнула Вика, запираясь в ванной.

Ужин получился замечательный, сливовица слегка помутила сознание и Павел Андреевич предался воспоминаниям, расспрашивал о том, как им жилось без него, почему мама не завела себе нового мужа, от чего умерла, и что Вика теперь собирается делать дома.

— Как что? Закончу учёбу, выйду замуж, нарожаю детей.

— Планы хорошие.

— Мы заговорились, ты же хотел что-то мне рассказать.

— Да… Наши войска выводят обратно в Союз.

— Слышала в новостях. А что тут такого? Может чаще будем встречаться.

— Может быть… Может быть, — задумчиво произнёс Павел Андреевич. — Ну что будем собираться, а то завтра рано выходить.

— Давай, — сказала Вика.

Она встала и случайно столкнула на пол свою сумку, которая висела на спинке стула, и из неё выпал точно такой же журнал, как и у отца. Он заметил его и настороженно спросил:

— Ты купила его?

— Нет, мне подарили. А чего ты так странно на меня смотришь? — настороженно спросила дочь.

У Павла Андреевича в голове одна за другой всплывали фотографии с разворота. Он смотрел на Вику, и не верил, что может быть такое сходство, те же глаза, те же волосы, тот же поворот головы. Не может быть…

— Дай мне! — Потребовал он.

Вика ничего не поняла, и протянула отцу журнал. Он пролистал страницы, добравшись до разворота. Похожа то как… Если бы не бутылка сливовицы, он вряд ли бы отважился на такой шаг.

— Посмотри, разве такое может быть? — сказал он, и развернул журнал. — На тебя похожа, как две капли воды.

Вика смотрела на себя и её колотило, холодный пот выступил на лбу, ноги начали подкашиваться. Она схватилась за стул, чтобы не упасть, не зная как себя дальше вести, прикидываться дурочкой или сказать правду. Скрыть волнение было невозможно.

— Это я, — почти не разжимая губ произнесла Вика.

— Что значит «я»? — непонимающе промычал Павел Андреевич.

— То и значит. Мне предложили сняться для этого журнала, я и согласилась. Деньги заплатили очень хорошие… А что тут такого?

Он повернул журнал к себе и долго смотрел на фотографии, потом перевёл взгляд на дочь, снова уставился в журнал, словно выискивая отличия, сравнивая и не веря, что это правда.

— Так ты что, блядь? — наконец выдавил он из себя.

— Папа… — попыталась возразить Вика.

— У меня дочь, блядь… Дожился на старости лет…

Он начал метаться по кухне, бесконечно повторяя одно и то же.

— Да прекрати ты, наконец! — крикнула Вика. — Какая я тебе блядь. Я просто сфотографировалась голой, и всё…