Страшный суд начался

Даже резкая реакция на подобные упреки, в сущности, ничего не дает. Факт остается фактом: влиятельный ученый в области египтологии не ищет широкой общественной известности; его беспокоят только прошедшие цензуру отклики из своего собственного лагеря. Ни один журналист, ни один независимый наблюдатель не должен присутствовать в тот момент, когда исследования шахты Гантенбринка будут возобновлены, а таинственная дверь будет открыта или вырезана. Никакая камера не должна показать миру ни стенок шахты, ни тем более каких-либо сенсационных подробностей. Никакая группа, представляющая другую область науки, не вправе проводить анализ металла, из которого сделаны крепления на двери. И вся эта ребяческая игра в секретность нужна лишь для того, чтобы египтологи могли работать спокойно и без помех. Что ж, я могу понять подобное желание, но ведь в данном случае речь идет не о какой-то там никому не известной гробнице, а о Великой пирамиде, вызывающей восхищение у всего человечества на протяжении многих тысячелетий. Речь идет о поистине гигантском сооружении на нашей планете, одном из чудес света, о величественном монументе, о котором веками и тысячелетиями слагались легенды и предания. Без наплыва простых любопытных и паломничества журналистов академическая египтология упустит свой единственный шанс продемонстрировать мировой общественности, что она действительно использует объективные и корректные методы научных исследований. Она непоправимо упустит возможность раз и навсегда показать фантазерам и откровенным мошенникам, распространяющим из-за угла всяческие нелепые слухи, что дело обстоит так и никак иначе.

Или ученых мучит страх, будто за исследованиями шахты Гантенбринка кроется еще что-то? Между тем первые археологи-египтологи не были столь пугливыми. Недаром для участия в акте вскрытия гробниц Тутанхамона или Сехемхета были приглашены журналисты. А ведь сегодня существует глобальная сеть массовой информации, и картинку со всеми подробностями работы робота в шахте Гантенбринка можно было бы принимать в аудиториях и у себя дома во всех концах света в режиме онлайн. При этом было бы вовсе не обязательно устраивать журналистскую толчею, типа той, что возникла в камере царицы, мешающую спокойной работе ученых. Подобные кадры в режиме онлайн можно было бы принимать в тот самый момент, когда будет происходить ожидаемое открытие. И не понадобятся никакие книги, написанные спустя недели или месяцы после самого события и уснащенные всевозможными легендами и домыслами.

А теперь давайте на минуту представим, что американцы провели такую важнейшую акцию, как высадка на Луну, в строгой тайне. И вот через несколько недель НАСА предоставило мировой общественности строго отредактированные видеокадры, запечатлевшие это событие. Естественно, со всех сторон раздадутся возгласы негодования. Почему вы держали нас в неведении? Почему с самого начала не раскрыли карты? Почему налогоплательщики должны финансировать организацию, которая пренебрегает их интересами?

Однако египтологи из Немецкого археологического института и Египетское управление древностей упорно не желают сделать свою работу прозрачной для публики. Но тот, кто избегает контактов с общественностью и рядится в мантию замалчивания, явно что-то скрывает. А раз скрывает, значит, имеет для этого свои основания. До тех пор, пока информационная политика египтологов будет окружена завесой молчания и таинственности, у общественности не будет никаких поводов доверять официальным заявлениям «штатных» ученых. И тогда многие вполне честные люди смогут сколько угодно выступать и с серьезной миной на лице заявлять, что за дверью шахты Гантенбринка, как и ожидалось, ничего не обнаружено. Им никто не поверит. Ведь шанс уже непоправимо упущен.

Впрочем, это отлично понимал еще знаменитый древнеримский историк Корнелий Тацит (55—120 гг. н. э.): «Тот, кто сердится на критику, тем самым показывает, что он ее заслуживает».