Страшный суд

Есть многое о чем Одинокому Моряку хочется сказать людям. И тем, кто связан с автором кровным родством, русским в первую очередь соотечественникам, и тем, кто относится пусть и не к великорусскому, но славянскому роду, и соседям по Лесу и Степи, с коими дружествуем веками, и козлов европейских предостеречь, а особливо образумить недоразвитых заокеанцев, отрастивших мускулы, но достаточного интеллекта, чтоб встать с нами рядом, в себе не развивших, втемяшить в их самодовольные башки, забитые мечтами о баксах, что Запад есть Запад, а Россия — особая статья, и на хрен нам сдался их образ жизни, пусть африканских негров цивилизуют, если им так уж неймется, лавры миссионерские покоя не дают.

Мы будем жить собственным умом, ума у нас на самостоятельное житье-бытье хватит. И подите вы с лживыми правами человека, с универсальными, уже трачеными молью наживы ценностями на фуй! А так же, пардон за выражение, в задницу…

Обойдемся без вас, господа хорошие, желто-голубые коблы и жопники, духовные импотенты, вырожденцы мутантные…

Наверное, и для того, чтобы сказать вам это, я и взялся написать о пророках, вождях и Станиславе Гагарине.

II

Ранним утром хилая охрана Московского зоопарка была встревожена истошным ревом, который доносился из клетки с уссурийским тигром.

Собравшись по тревоге у клетки, малый зоопарковый люд — основной костяк приходил на работу позднее — обнаружил хозяина приморской тайги забившимся в угол. Тигр мотал головой, время от времени взревывал, и в рыке его проступали сердитость, жалобное недоумение и некое сожаление по поводу происходящего.

Посередине клетки лежал мертвец.

Когда труп несчастного выволакивали металлическими бограми, снятыми с пожарных щитов, бывший хозяин уссурийского леса с видимым облегчением удовлетворенно мурлыкал, а потом желанно подставлял черные и желтые полосы под струю из брондспойта, которой служители замывали кровь.

Подошедшая милиция отправила в морг неопознанное пока тело — это был плечистый шатен со средней длины волосами и заросшим рыжей щетиной подбородком — и сначала по зоопарку, потом по Красной Пресне, затем и по столице распространилась версия о подпившем хулигане-бомжé, который крепко нароялился некоего пойла-технушки, из технического, значит, спирта, которым алкомафиози травили московских аборигенов, и за неимением постоянного жилья решил потеснить тигра. Но тот уплотнению подвергнуться не захотел и по уссурийской привычке скушал беднягу.

Так полагали все, пардон, почти все, за исключением специалистов, ведущих следствие.

Патологоанатомы и криминалисты с Петровки, а потом и с улицы Огарева, куда по указанию свыше передали тигриное дело, довольно скоро установили, что полосатый кот даже не дотронулся до жертвы.

Человек был расстрелян двумя пулями калибра в девять миллиметров, выпущенными из итальянского револьвера марки «Чемпион». Одна из них беспрепятственно пронизала головной мозг, оставив в черепе два отверстия и, видимо, находилась теперь там, где беднягу застрелили.

Вторая перебила левое ребро, пронзила сердце и застряла — не хватило убойной силы — в позвоночнике потерпевшего, так сказать.

Это из судебно-медицинского заключения о причинах смерти. Куда больше говорила информация о множественных следах жестоких пыток, которым подвергали беднягу.

Характерные следы раскаленного утюга на груди и брюшине, синяки от ушибов практически по всему телу, опаленные волосы на лобке и вздувшиеся чудовищные волдыри на пенисе и яичках — наверняка их жгли паяльной лампой.

Химики-аналитики нашли в крови жертвы огромное количество наркотических средств, и сведения об этом вкупе со следами уколов на обеих руках позволяли предположить, что неизвестный из тигриной клетки подвергался психотропному воздействию, имевшему целью сломить его психику и заставить говорить.

Некоторое время убитый считался неизвестным, и милиция собиралась уже обратиться к общественности через московский канал ТВ, но поздним часом в дежурной части сто первого отделения милиции раздался звонок.

— Ментовка? — спросил невнятный и гнусоватый мужской голос — дабы слышали его таким необходимо зажать двумя пальцами нос. — Слышь, начальник… У меня есть, что сказать тебе про того хмыря…

— Какого еще хмыря? — сурово спросил дежурный: голос звонившего ему активно не нравился.

— Который у тигра в клетке… Желаете иметь на него опознанку? Пиши, гражданин начальник… Вовиком его зовут, а кликуха — Полковник. Остальное ваше ментовское дело. Разбирайтесь сами… Козлы!

Вовик, он же Полковник, он же Владимир Иванович Павлодарский, он же Антон Федорович Литин, он же Мелентий Иринархович Федотов — звали крутого лидера Ваковской преступной группировки, наводившей шорох на Подмосковье и примыкавшие к нему районы первопрестольной.

…Труп в клетке с уссурийским тигром оказался именно тем роковым обстоятельством, которое взорвало хрупкое равновесие, сложившееся в российском обществе.