Страшный Крокозавр и его дети

Тут поднялось нечто невообразимое: наши мальчики и девочки забегали то вверх по лестнице, то вниз. Они таскали ведра, протирали полы и стены. Вниз по ступенькам потекли настоящие водопады. Я начала тщательно перетирать сырой тряпочкой каждый листик на растениях. Крокозавр пиджак на стул повесил, брюки загнул и с мокрой шваброй взобрался на табуретку, чтобы протереть потолки. Он все нас торопил:

— Скорее, скорее, надо успеть еще переодеться!

Подошла эта надутая гусыня — Люба Райкова с «Журналом Чистоты» в руках и спросила Крокозавра:

— Какой у вашего класса процент готовности?

Он сверху на меня посмотрел и спросил:

— Галя, по-твоему, какой процент?

Я ответила, что понятия не имею, и вообще это не так просто подсчитать, ведь наши ребята на всех пяти этажах стараются.

Тут Крокозавр мне одним глазом подмигнул и крикнул Любе:

— Шестьдесят шесть и семь десятых!

Все, кто тут был поблизости, рассмеялись, а Люба очки на нос сдвинула, ничего не записала и ушла. Кажется, она серьезно обиделась.

В этот момент мы увидели, что по нашей мокрой щите медленно поднимается под руку с Кошечкой наша Вера Александровна. Мы, разумеется, моментально тряпки бросили, подбежали к ней, окружили ее, здороваемся. Наконец Вера Александровна выздоровела! Но почему она такая бледная, а губы стали какие-то серые? Одни глаза смотрят и по-прежнему ласково. Всех шестибешников Вера Александровна переглядела, многих успела спросить: «Как поживаешь? Как учишься?» Я не смогла к ней приблизься, а Галька Крышечкина — всегда вперед лезет — к самому ее плечу пристроилась, и Вера Александровна ей даже руку на голову положила.

Кошечке, видимо, обидно стало, что на нее никто не обращает внимания, а все обступили Веру Александровну. Она потихоньку шепнула Крокозавру:

— Скоро ли вы кончите?

Крокозавр — как всегда находчивый — сразу догадался, как ответить:

— Мы кончим на полчаса раньше срока.

Тут Кошечка сказала Вере Александровне:

— Дорогая моя, вам вредно долго стоять. Идемте в ваш кабинет, вы сядете, отдохнете. — И увела от нас Веру Александровну.

Когда мы закончили уборку, то позвали членов Сонета Справедливых — принимать работу. Любка Райкова все придиралась и за одной картиной пыль обнаружила; в результате мы получили четверку.

— Плевать на их отметки! — сказал Вася Крутов. Я с ним совершенно согласна, мы стараемся не ради отметок, а потому что любим свой интернат.

Затем мы отправились обедать, а после обеда вместо прогулки занялись протиркой полов и стен в коридорах и па лестницах спального корпуса. Кроме того, застилали кровати чистым бельем.

Наконец можно было идти получать парадную пионерскую форму. Девочкам выдали белые блузки и темно-синие юбки, а мальчикам — белые рубашки и темно-синие брюки.

И тут выяснилось, что брюки совсем измяты, а мальчикам нужно было еще новые занавески на окна повесить.

Тогда Крокозавр своим оглушительным голосом закричал на весь корпус:

— Девочки, выручайте. Складка должна быть отутюжена так, словно ее сверху донизу по линейке прочертили.

Ровно в четыре часа все отряды, нарядные и чистенькие, в алых галстуках направились в учебный корпус.

Вера Александровна поднялась по лестнице и повела за собой самых важных гостей. К ним присоединилась и Кошечка. Все они прошли на сцену и расположились за длинным столом, покрытым красной материей. Издали мне было плохо видно, какая именно девочка с ними села. Оказалось, Люба Райкова. Но почему нет в президиуме Димы Топоркова — нашего председателя совета дружины?

Как только оркестр заиграл торжественный марш, так один за другим цепочкой скорым шагом стали входить сперва октябрята, за ними пионеры. Ребята сели в зале на свои места.

Победно заиграл горн. Шепот тотчас же стих. Все встали. С алым бархатным знаменем в руках вышел Дима Топорков. Вообще он не является знаменосцем, но сегодня знамя доверили ему. Очевидно, считают его самым лучшим мальчиком в интернате. И я тоже так считаю. За Димой шагали два ассистента — девочки пятого класса с поднятыми правыми руками. Я очень люблю, когда несут наше пионерское знамя. Сразу радостно начинает биться сердце и дух захватывает.

Знамя внесли на сцену. Дима Топорков встал возле стола, поддерживая древко; обе девочки застыли справа и слева от знамени.

Люба Райкова отдала рапорт директору. Она была без своих толстых очков, следовательно, не видела ничего, а рапортовала звонко, не хуже Димы Топоркова

Когда все снова сели, Вера Александровна сделала два шага вперед и начала говорить. После речи директора выступали представители различных организаций. Нам всем очень хотелось, чтобы скорей началась самодеятельность. А взрослые удивительно скучно поздравляли. У меня даже глаза начали слезиться от нетерпения, и я едва сдерживала зевоту. Сзади ерзали па стульях, в третьем ряду зашептались, кто-то даже фыркнул.

Воспитательницы вставали, оглядывали зал, садились.

Наконец заиграл горн. Дима Топорков с двумя девочками вынес знамя. Взрослые сошли в зал.

На концерте все классы будут между собой соревноваться за лучший номер, за первую премию — вышитый золотом синий вымпел.