Страшные истории для девочек Уайльд

Изола встала на цыпочки, чтобы до него дотянуться. В ее руках лук померк, и она поняла, из чего он сделан: из дочиста обглоданных Зайчиком костей, дерева из мандолины дедушки Ферлонга, ребер утонувшего моряка Кристобелль и стальных прутьев заржавевшей птичьей клетки. Тетива – струна мандолины, туго обвитая паутиной.

– Сумрак тебя отвезет, – сказала матушка Синклер, пока Изола осматривала стрелы из гладких тонких костей.

Раздвоенные копыта единорога ударили по земле, и Сумрак моргнул зеркальными черными глазами, глядя на Изолу. Она несмело погладила его по радужной гриве. Рог снова позолотел – Сумраку было приятно.

С довольным вздохом матушка Синклер приготовилась следовать за Зарей.

– Матушка Синклер! – окликнула ее Изола. – А что мне с этим делать?

– Спасать твоих принцев, маленькая Дочь Нимуэ.

– Но… Матушка Синклер! Подождите!

Но давно умершая шотландка шагнула за пределы кольца грибов, окружавшего Дьявольское Чаепитие, и растворилась в вихре цветков жимолости, и Изола внезапно поняла, что в этой жизни они больше никогда не встретятся.

Трудный путь Изолы и Сумрака

Ветер хлестал по ногам Сумрака, летевшего сквозь ночь. Изола крепко обхватила его шею и изредка моргала, уткнувшись лицом в разноцветную гриву, такую же прохладную, как она всегда себе представляла. Копыта выстукивали по земле мерный эльфийский марш, испанское болеро.

С деревьев свисали странные лианы, похожие на петли лассо. Сумрак мчался вперед, и Изола чувствовала, как сокращаются мышцы его ног, как перекатываются под ней его гибкие кости. Ветви деревьев как нарочно цеплялись за волосы Изолы и хвост единорога. Пауки сплели огромную сеть в кустарнике, такую плотную, что Сумрак резко остановился, испуганно выпуская пар из ноздрей.

– Тихо, тихо, все хорошо, стой! – Изола вытащила кинжал Русланы и наклонилась, чтобы рассечь серебристые сети. Сумрак в страхе тихо заржал. – Все нормально, Сумрак, не шевелись!

Она разрезала спутавшую его передние ноги паутину, и Сумрак поспешил вперед, ударяя копытами по земле в ритме колотящихся в унисон сердец коня и всадницы.

Изола не узнавала эту часть леса. Здесь на бревнах и мхе цвели ядовитые красные цветы, и когда Сумрак наступал на них, в воздух поднимались струйки багряного дыма.

На Изолу нахлынула внезапная усталость. Мозг словно залил холодный расплавленный свинец. Вскоре он начал стекать ниже, собираясь в твердые шарики в ладонях и подошвах, и Изола устроилась на спине Сумрака поуютнее, вплетя пальцы в его гриву. Единорог замедлил бег, перейдя на рысцу, и принялся оглядываться по сторонам, словно выискивая, где бы прилечь. Хватка Изолы на рукояти кинжала ослабла, и острие резануло ее ладонь. Изола тут же встрепенулась, растерянно моргая, а затем достала шелковый платок Алехандро и накрыла им ноздри и пасть Сумрака, а сама задержала дыхание и вжалась лицом в мягкую гриву. Поняв, что выбрались из удушающего поля дымных цветов, оба глубоко вдохнули чистый воздух, и странную усталость внезапно как рукой сняло.

Впереди послышался долгий вой, стремившийся, казалось, прямо им навстречу. Изола прикрыла глаза, вспоминая воздушную тревогу в школьной часовне, но Сумрак не сходил с тропы. Они вышли на небольшую полянку и увидели там «Пепито», ржавую машину Джеймса, смятую как жестянка после удара о дерево. Зажатый клаксон непрерывно гудел, лобовое стекло было разбито вдребезги. Из-под двери вытекал тонкий ручеек крови, устремляясь прямо к корням древней ивы.

– Джеймс! – выкрикнула Изола, но Сумрак продолжил бежать, недовольно фыркнув, когда Изола неуклюже попыталась спешиться на ходу. Через секунду призрачное свечение его рога осветило чей-то силуэт на тропинке. Сумрак от испуга попятился, и Изола чуть не упала.

Осоловелый Алехандро преграждал им путь, невидяще глядя перед собой. Его бледные губы приоткрылись, и на подбородок стекла струйка слюны.

Сумрак тряхнул головой и лягнул стоящего на тропинке испанца. Изола испуганно вскрикнула, но Алехандро просто упал на кучу листвы, дергаясь от заполнившей вены отравы, а Сумрак перепрыгнул через агонизирующее тело и помчался дальше во весь опор.

– Это все не взаправду, это глюки, – пробормотала Изола, и ее слова унесло порывом ветра, взъерошившим гриву единорога. – Это просто значит, что мы приближаемся к цели.

Теперь вместе с ними бежали и другие животные, осмелевшие от присутствия единорога. Рыжие сполохи мелькали между копыт – из подлеска выскакивали лисицы. Кролики выпрыгивали из нор, птицы вылетали из тайных гнезд. Яркие, как самоцветы, глаза сов неотступно следили за бешеной скачкой, а пыхтящие волки бежали по следу копыт. Змеи ползли по опавшим листьям, крысиные когти скребли по камням, небо заволокли крылья летучих мышей – все лесные жители радовались Изоле и подбадривали ее визгами, писками и подвываниями. Древние деревья качались, ободрительно поскрипывая, а месяцами прятавшиеся под кустами цветы наконец высунули головки из травы, распустили бутоны и добавили свои мелодичные голоски в общий хор.