Страшно только в первый раз

– Макс почему-то сразу решил, что убийца – Стас. Как уж он догадался, я ума не приложу. Забарабанил в дверь так, что стекла задрожали. По-моему, убить его собирался. Во всяком случае, покалечить – точно. Я едва успела халатик накинуть.

Петр вспомнил, как завязывал пояс на том самом халатике, и смущенно улыбнулся:

– Да, накинуть накинула, а пояс завязать забыла. Опасная забывчивость. Я бы сказал – подозрительная.

– Что вы имеете в виду? – насупилась девушка.

– Не важно. Продолжай. Почему ты так рьяно принялась защищать его? Ведь, насколько я понял, на тот момент можно было уже выйти из роли влюбленной пары?

– Это еще почему? – серьезно поинтересовалась Анжела. – Тогда я еще не знала, что Валерка с Ингой Яковлевной убиты. Лунегов стал ломиться, ничего не объяснив. Для всех все должно было продолжаться так, как будто ночью ничего не произошло.

– Как? Буйкевич мог вспомнить, прозреть, так сказать.

– У Инги Яковлевны на данное прозрение был припасен железобетонный аргумент: видео появится во всех соцсетях сразу же, как только Буйкевич что-то предпримет против кого-либо из участников съемки. Насколько я в курсе, видео он до сих пор не видел, так что у вас есть эксклюзивный шанс неплохо заработать. – Анжела показала глазами на смартфон сыщика.

– Думаешь, стоит продемонстрировать? – неуверенно поинтересовался Петр. – Зачем лишний раз унижать человека?

– Вы его называете человеком? Это извращенец, каких мало. Впрочем, как хотите, дело ваше. Я могу идти? Его, надеюсь, назад не отпустят? Мне бы не хотелось…

Петр какое-то время смотрел на девушку, пытаясь ответить на вопрос: а смог бы он сам за деньги пойти на такое? Каким безбашенным должно быть поколение, чтобы разыгрывать такие, с позволения сказать, «спектакли»! Есть хоть какая-то черта, через которую они не смогли бы переступить?

– Не знаю, скорее всего, он вернется. Его вина пока не доказана.

– А мои показания, что же, – обиженно вскрикнула Анжела, – ломаного гроша не стоят?

– Прекрати, – Петр поднялся из-за стола, доставая сигарету. – Я пошел курить, а ты возвращайся к себе. Да не трясись ты как осиновый лист!

Глаза в траве

Он решил не курить на крыльце, а прогуляться. Очень скоро отыскал незаметную тропинку и очутился под кронами деревьев. Успел еще подумать, что в этих местах в августе-сентябре наверняка бывает много грибов.

Причисляя себя к опытным грибникам, он и сейчас невольно начал рыскать глазами по траве – а вдруг повезет? Но грибы не попадались. Попалось другое.

Глядя себе под ноги, сыщик наткнулся на… другие ноги. Так увлекся поиском грибов, что не заметил висячих ботинок! Когда поднял голову – своих ног не почувствовал.

На толстом суку висел уролог Сбитнев и смотрел, выпучив глаза, прямо на него. Петр от неожиданности вскрикнул и попятился. Хорошо, что сзади оказался ствол сосны, на который обессиленный сыщик смог навалиться и не упасть, поскольку собственные ноги его не держали.

Висельник смотрел на него немигающим взглядом, насыщая адреналином кровь, взвинчивая сердечный ритм. Глаза Антона норовили выкатиться из орбит и упасть в траву.

Немая сцена продолжалась не меньше минуты. Когда ступор начал понемногу проходить, Петр проследил за веревкой, на которой висел коллега, и в следующую секунду метнулся к поваленной березе, за которую веревка была привязана.

Тот, кто сотворил такое, должен был обладать нечеловеческой силой. Оторвать тучное тело Сбитнева от земли – задача для крутых тяжеловесов, а поднять его на веревке – пусть и толстой, напоминающей канат, – здесь требовались усилия не одного человека.

«Это я виноват! – твердил себе Петр, возвращаясь на турбазу после того, как удалось спустить покойника на землю и ослабить петлю на его шее. – Если бы не проболтался ему про то, что знаю о его туалетных съемках, он бы не скрывался по лесам и наверняка был бы жив. Ну сыщик, ну головотяп! Решил блеснуть своей проницательной интуицией, видите ли! Рубишь с плеча, только щепки летят. Где теперь найдешь пакет с уликами? Все, можно считать, нет их. Или все же прочесать лес? Без подмоги на это уйдет уйма времени. Все летит к чертям собачьим!»

Как в таком состоянии он не потерял направление и вышел к автостоянке – остается удивляться.

Хозяйка турбазы, побывав в очередной раз в предобморочном состоянии, припоминая все мыслимые и немыслимые собственные грехи, наконец, снизошла до того, что приказала все тем же Леонтию и Дамиру на импровизированных носилках принести труп Сбитнева в здание турбазы.

– Всех уложим в одну комнату, – решила она, стоя на крыльце, – хорошенько проветрим… Даст бог, когда-нибудь доедут полицейские до нашего медвежьего угла.

Услышав про Сбитнева, больше всех разрыдалась, как ни странно, Элла. Ее, стоящую на коленях в их с Петром комнате, в прямом смысле колотил озноб. Она то и дело причитала:

– Прости меня, Господи, за то, что извращенцем называла его, что убить хотела, прости, Господи… Это я не со зла – бес попутал, заслонил здравый ум…

Будучи не в состоянии слышать подобное, Петр вышел в коридор и буквально столкнулся лицом к лицу с Максом Лунеговым.