Странствующий рыцарь Истины. Жизнь, мысль и подвиг Джордано Бруно

Буйные неаполитанские улицы, их злачные тупички и разбитная публика были знакомы Джордано не только понаслышке. Молодой монах не отличался смиренностью и не собирался изображать отрешенность от жизненных благ и удовольствий. Только он не покупал любовь и не предавался пьянству, чревоугодию и другим порокам. Любовь он считал величайшим благом, дарованным свыше, и потому безгрешным до тех пор, пока сохраняется искренность и обоюдная радость. Быть счастливым, не делая зла другим, — не к этому ли следует стремиться?

Впрочем, некоторые люди заслуживают наказания или, во всяком случае, бывают наказаны — чаще всего тогда, когда предают свои чувства ради корысти, по трусости или злобе, с расчетом на выгоду. Так, во всяком случае, происходит с действующими лицами комедии Бруно. В игре жизни безнадежно проигрывают именно те, кто стремится заполучить побольше материальных благ с минимальными душевными и физическими затратами.

Кого избрал Бруно для своей комедии и какие судьбы им уготовил? По распределению образов и судеб можно судить о мнении автора. С одной существенной оговоркой: как бы ни был наблюдателен молодой монах Джордано, какие бы приключения ни испытывал, его комедия — дитя не только личного опыта, но и книжных знаний. На многих образах и ситуациях в его пьесе лежит отсвет более ранних итальянских комедий.

Итак, «Подсвечник» Бруно.

Бонифацио — состоятельный и солидный бездельник-дворянин, охвачен страстью к прелестной и лукавой куртизанке Виктории. Скупость его, однако, сильнее других страстей. Он выбирает самый дешевый способ овладеть сердцем Виктории: обращается за помощью к магу-чернокнижнику — личности благородного обличия и говорящей многозначительно. Маг вымогает у Бонифацио деньги. Вместо Виктории Бонифацио получает собственную супругу, красавицу Карубину. Вдобавок его обкрадывает шайка жуликов во главе с Сангвино, а жена его обзаводится молодым любовником Бернардо.

Бартоломео — небедный гражданин, жаждущий разбогатеть с помощью алхимии. Его одурачивает мошенник Ченцио: сулит Бартоломео алхимическое золото и вытягивает из него реальные денежки. Бартоломео неглуп, но ослеплен жадностью. Его жена Марта сетует: «Лицо моего мужа похоже на того, кто тридцать лет обжигал уголь на горе Скарваита. Рыба не стоит в воде с таким удовольствием, как он весь день возле дымящихся углей, а затем появляется передо мною с красными воспаленными глазами, похожий на сатану. …Ему скучно уже кушать, ему не лежится на кровати… Все ему надоедает, всякая свободная минута его огорчает, его единственный рай — печка. Его драгоценные камни — это угли. Его ангелы — стеклянные реторты с длинными носами и железные перегонные кубы…» Отказавшись от радостей жизни в поисках благ будущих, ради богатства, Бартоломео взамен не получает ничего, теряя деньги.

Манфурио — важный самодовольный педант, доктор наук, начальник гимназии, по-видимому, ученый монах. Толстый, рыхлый, лысый. Говорит напыщенно… Этому и вовсе не повезло. Мало того что у него стянули прекрасную докторскую тогу и шапку, обчистили карманы, его еще и выпороли!

Торжествуют проходимцы, куртизанки, сводницы, влюбленные. Стремление к выгоде не вредит только Виктории, торгующей собственной красотой, да хитроумным ловкачам типа Сангвино — «честным» обманщикам. Для остальных это стремление оборачивается бедой.

По ходу пьесы жулики переодеваются в полицейских. Так им легче вымогать деньги. Ясно, что автор ценит полицейских ниже заурядных пройдох: «слуги закона» грабят граждан наиболее подлым способом — за счет могущества государственного аппарата.

Выясняются и некоторые антипатии автора, которые он старается скрыть. Возмущение отдельными недостойными служителями церкви инквизиция могла простить. Однако некоторые высказывания Джордано попахивают глумлением над догмами католической веры.

Бартоломео, опаленный жаром алхимической лаборатории, а более того — жаждой наживы, восклицает: «Именно металл, как например золото и серебро, — источник всех вещей, без них ничего не добудешь и ничем не овладеешь… Деньги дают жить на земле, дают и блаженную жизнь на том свете, если умеешь ими пользоваться, подавая милостыню». (Добавим очевидное: и покупая индульгенцию! Ведь именно посулами счастливого загробья выманивались деньги у католиков.)

А вот размышления Бонифацио: «Сказано же, что искусство магии обладает такой силой, что вопреки природе может повернуть течение рек назад, прогнать солнце, сорвать луну, убрать день и остановить ночь. Конечно, во всем этом можно усомниться…»

(Прозрачный намек на некоторые библейские чудеса, противоречащие законам природы. Скажем, Иисус Навин словом своим остановил солнце, дабы завершить резню побеждаемых врагов.)