Странствующий Морф

Нет, дело было не в самих событиях. А в отклике на них. Не в том, как он реагировал на них физически, а как откликался эмоционально. Первое проходило и исчезало почти мгновенно, а вот последнее задерживалось. Эмоциональный отклик был последующим эффектом каждого сражения, каждого насильственного действия и с годами он научился распознавать его и жить с этим. Каждый раз, когда он атаковал и уничтожал рабские лагеря и детей, над которыми экспериментировали демоны, он жил с болью и чувством ужаса и вины в течение нескольких недель после этого. Иногда несколько месяцев. Если бы он был до конца честен, то признался бы себе, что он жил с этим до сих пор.

И здесь было так, но по–другому. Сражение с Крилкой Коосом пробудило что–то новое. Он не чувствовал боли, ужаса или вины за то, что сделал с мятежным Рыцарем Слова. Но в ходе битвы он потерял контроль над собой. Это не было новым; такое случалось и прежде. В кровавом пылу сражения потеря контроля была почти необходимой. Если вы не были безумнее или безрассуднее тех, с кем вы сражались, то, вероятно, вы погибнете. Майкл научил его этому, и Майкл оказался прав.

Но в этот раз случилось нечто новое. На этот раз он получал удовольствие. Он упивался битвой. И теперь, после всего случившегося, он с нетерпением ждал возвращения этого ощущения, которое она вызвала.

Он задумался, насколько хуже это может быть? Его излишнее увлечение и стремление к возрождению тех ощущений силы и свободы ужасали. Это приводило к устойчивому пренебрежению моральным компасом, который вел его все эти годы. Он всегда переживал, что однажды сила черного посоха, магия которого управлялась Рыцарями Слова, окажется слишком большой для него. Простой факт, что практически не было границ его возможностей, и они определялись только силой приверженности и чувством правильного и неправильного тех, кто им владел, тревожил его с самого начала. Но он был уверен, что справится с этим, будучи еще молодым человеком, который полностью верил в себя. Он понимал риск, но он с готовностью принимал его ради возможности нанести ответный удар по демонам и выродкам, виновным в потере его семьи и его детства. Реванш был мощным стимулом, и он стал причиной принять эту силу, которую он, при других обстоятельствах, скорее всего избежал бы.

Но сейчас эта сила достигла в нем своего пика, овладела им и связала его, и он больше не был ее хозяином. Не то, чтобы он не мог управлять ею; мог. Не то, чтобы он был не в состоянии заставлять ее делать то, что нужно; с этим тоже справлялся. Но он понял, в то же самое время, что любое использование магии его посоха увеличит его только что обнаруженную тягу к ней. Не думая о магии, как неизбежном зле, он думал о ней, как о неудовлетворенной потребности. Он все больше хотел ее — ее вкус и ощущение, ее дикую пульсацию по всему телу, и чувство свободы, которое она пробуждала внутри него.

Он держал это в себе. Он не мог обсудить это с Призраками. Они лишь дети, и вряд ли поймут, о чем он говорит. Больше того, они зависели от него. Он не мог приземлить их знанием того, что он может быть не таким надежным, как они надеялись, что он может не оказаться хозяином магии, как, казалось, должно быть. Он не мог дать им повод сомневаться в нем.

Он пытался себя успокоить тем фактом, что он все еще жив. Это немалое достижение — сразиться с мятежным Рыцарем Слова и уцелеть. Раненый, но целый. Он пережил безумство другого и его темные цели. Он положил конец опасному врагу. Даже яд укуса гадюки, вонзенного в его тело в последнем усилии покончить с ним, не смог его убить. За это он в долгу перед Каталией; он задолжал ей свою жизнь. Ягуар, из всех остальных, поспешил осведомить его об этом. Она могла держать это при себе; вероятно, она так и поступила бы. Но у Ягуара образовалась неожиданная связь с ней, и ему не терпелось поделиться своими чувствами. Одним из способов сделать это было рассказать Логану, что она сделала, чтобы спасти его, когда казалось, что это уже невозможно.

Все эти мысли витали в голове Логана Тома на следующий день, когда он ехал на переднем пассажирском сидении Лайтнинга S-150 AV. Вел вездеход Винтик, его опыт за рулем, придавая свежую уверенность в его способность управлять машиной, иногда усложнялся практическим приложением. Он часто улыбался, явное свидетельство удовольствия от этой работы. Последние остатки болезни, которая овладела им после смерти Погодника, исчезли.

Речка тоже почти вернулась в норму. Она сидела на заднем сидении с Совой и Свечкой. Остальные ехали на телеге, даже Ягуар и Каталия, которые увлеклись разговором в задней части телеги, близко склонив свои головы. Крольчиха забралась на колени Ягуара и свернулась клубком. Парень, казалось, не замечал присутствия кошки, все его внимание было приковано к девушке. Странная парочка по всем меркам, однако, сработались. Это вызвало у Логана улыбку.