Странствующий

¾ Что это? ¾ мельком проносится во мне.

¾ Вы за них молились, и люди понесли свет дальше, ¾ приходит ответ.

¾ Так это от нас? ¾  закипаю пьяным весельем.

¾ От Бога — через вас! ¾ следует отрезвляющий ответ Ангела.

  Привал с видом на Русь великую

Асфальтовая дорога тянется по краю светлого просторного березняка. По другую сторону шоссе, до самого далекого горизонта летят обширные поля с перелесками, вьется речушка, рассыпаны селения с церковками. А над раздольем по синему небу плывут неприкаянные наши спутники ¾ розоватые клубящиеся облака. Великий простор наполнен солнечным ветром, высокими надеждами и восторженным благодарением.

Велика Русь! Огромны ее просторы. Неисчерпаемы богатства подземных кладовых, дремучих лесов, безбрежных морей и великих рек. Почему же люди русские за ничтожным исключением так материально бедны? И с каким народом можно сравнить нас по богатству и размаху души? Разве с американским. Но он вопиюще богат. В чем разница? Да в приложении энергии души.

Те строят земной рай на несколько ничтожных годиков. Нам же это не интересно. Нашим подавай необозримую вечность! Там, в Царствии Небесном строят они себе дворцы и города, где «ржа не ест и воры не подкопают». Очевидно, что Господь русских зрит последним народом-богоносцем. «Кого люблю, того наказываю». По великой Своей любви к нам Спаситель держит богатейший народ в аскезе нищеты, в посте голода, в смирении войн, революций, разрухи и позоре воровства ¾ все для спасения души, все для обращения наших устремлений от пыльной земли в горние миры Божиих чертогов. От великодержавной гордыни через смирение нищетой ¾ в Царство Божие!

В какой еще стране так легко можно разбогатеть и так стремительно обнищать? Американцы прибыль в десять процентов считают очень приличной. А у нас ради такой прибыли с кресла никто не привстанет. Нашим предпринимателям подавай тысячу процентов ¾ тогда конечно, тогда интересно.

А как деньги появятся, так зачудит и загуляет наш богатей, да так увлечется, что и просадит все с воплями «а не мешай чудить солидолу расейскому! а как левая ноздря моя пожелает!» А на распоследний день кутежа взглянет он ночью черною в огнедышащую пропасть, Ангелом Божиим явленную пред заплывшие глазоньки, наорется до хрипоты от жуткого адского страха, да и поползет поутру в церковь, причитая: «Господи, Господи, прости, помилуй».

Сколько по церквам да по монастырям с такими бывшими богатеями говаривать приходилось. Что-то очень скоро охладевает русский человек к деньгам. Не дают они ответа на вопросы его «проклятые». Голод духовный томит его. Да так, что готов он землю обойти, в горы взойти, в пропасть скатиться ¾ только дай ему про смысл жизни всласть наговориться, надуматься, порасспрашивать… А лет через пять встречаешь такого бывшего богатея, или тусовщика, или художника ¾ а он в залатанном подряснике строит храм где-нибудь в лесной комариной глуши. Через руки его  проходят огромные деньги, невесть откуда в той глуши взятые. И не прилипают к рукам: зачем? А в поведении его спокойная уверенность в исходе. В глазах же… мудрость неотмирная.

Вот что на ум приходит, когда вижу наши просторы.

Присаживаемся на пригорке. Малейшая возможность отдохнуть в тени и прохладе, скинув с ног растоптанные ботинки, превращается в блаженство. Особенно, если с видом на простор, в погожий денек. Особенно, если это сочетается с напитанием. Помоляшися, вкушаем вареную картошку с зеленым луком, запивая пенистым тепловатым квасом. Все, бережно положенное в рот, мгновенно растворяется и растекается по языку, создавая ощущение сладости, даже горький лук.

Со стыдом вспоминаю, как раньше капризничал: то не хочу, это не буду. Прислу­шивался к своим утробным желаниям: ага, сегодня отведаю-ка я вот эдакого деликатесика или вон той вкуснятинки… Ерунда все это. Когда трапезничаешь от щедрот Дающего, любая крошка обращается в лакомство. Мои друзья, в молодости увлекавшиеся альпинизмом, рассказывали, что когда сутками висишь на вертикальной скальной стене и закусываешь консервами, чувствуешь, как еда буквально «всасывается прямо в кровь без остатка».

Вот и сейчас со мной происходит нечто похожее, только висеть приходится не над пропастью в горах, а над пропастью собственной немощи. И не веревки держат меня, а только милость Вседержителя. Раньше мне казалось, что ощущать свою мизерность, слабость ¾ это страшно. Наверное потому, что ничего серьезного в помощь люди предложить сами не способны. Люди, даже если это и друзья-товарищи, все-таки существа весьма ненадежные. С возрастом это понимаешь на опыте собственном и окружающих. Не встречал человека, который бы не съехал с пути прямого на обочину самолюбия.