Странствия Шута

Хоген смотрел на своего командира поверх склоненной головы Одессы. Она пришла в себя и начала тщетно отбиваться, молотя руками. Лицо Хогена побагровело от ярости, но, увидев взгляд Эллика, он опустил глаза.

- Тупая сука, - презрительно сказал он, и я подумала, что он бросит Одессу обратно к лурикам. Вместо этого он схватил ее, взял одной рукой за горло и потащил за собой. Остальные, притихшие после слов командующего, последовали за ним, оспаривая очередность.

Двалия ничего не предпринимала. Как овцы, ее последователи собрались в кучу позади нее. Я подумала - наверняка каждая втайне радовалась, что волки забрали Одессу, а не ее.   

Не волки. Волки едят, когда голодны. Они не насилуют.

Прости, - кажется, я обидела Волка-Отца.

- Идем, - Шун потащила меня за припорошенный снеком кустарник. - Они не остановятся на ней. Мы должны уходить.

- Но у нас с собой ничего нет...

Из другого лагеря послышались вопли. Мужчины издевались над Одессой, передразнивая ее крики. Рука Шун на моем плече задрожала.

- У нас есть наши жизни, - сердито прошептала она. - С этим мы убежим, - она с трудом дышала. Она была напугана. И пыталась спасти меня.

Я не могла отвести глаз от сбившихся в кучку луриков. Силуэт Двалии вырисовывался на фоне огня. Внезапно она двинулась.

- Эллик! - злобно закричала она. - У нас было соглашение! Ты дал нам свое слово! Ты не можешь этого сделать! - затем я увидела, как двое мужчин, приставленных следить за луриками, пошли к ней. Она крикнула им: - Не вставайте у меня на пути!

- Это... глупо, - послышался голос Шун - Мы должны бежать. Нам надо уходить отсюда. Они убьют ее, и тогда ничего не будет стоять между ними и нами.

- Да, - ответила я. Я слушала Волка-Отца. - Мы не должны оставлять свежие следы. Будем двигаться там, где снег уже утоптан. Уйдем от лагеря как можно дальше, пока они заняты. Найдем дерево, точнее, место под ветвями, которые прогнулись под тяжестью снега, но только чтобы вокруг ствола снега было мало. Спрячемся там, прижмемся друг к другу.

Я поднялась и взяла ее за запястье. Она убрала руку с моего воротника, и я повела ее прочь от Двалии и застывших луриков, прочь от костров, в темноту. Крики Одессы прекратились. Я не хотела думать - почему. Мы двигались, крадучись, до конца нашего лагеря. Шун молчала. Она просто шла за мной. Я повела ее по тропе, оставленной лошадьми и санями, когда мы ехали сюда. Мы не останавливались и обе прерывисто дышали от страха, убегая по следам саней и лошадей. Черный лес был покрыт белым снегом. Я заметила следы животных, пересекших наш путь. Мы повернули и побежали по ним. Теперь мы передвигались по оленьей тропе, склонив головы, чтобы пройти под низко опущенными, заваленными снегом ветвями.

- Не касайся веток. Нельзя, чтобы с них упал снег, - предупредила я. На возвышении слева от нас я увидела еловую рощицу. - Сюда, - прошептала я. И пошла первой, прокладывая тропу через глубокий снег. Я оставляла следы. С этим ничего нельзя было поделать.

Слой снега будет тоньше в глубине леса. Иди, детеныш. Не прячьтесь до тех пор, пока не устанете настолько, что не сможете бежать дальше.

Я кивнула и постаралась бежать быстрее. Снег прилипал к моим ботинкам, но Шун создавала слишком много шума. Они услышат, как мы убегаем. Они поймают нас.

Вдруг мы услышали крик Двалии. Он был не пронзительным, а хриплым. И пугающим. Она завопила снова, а затем крикнула:

- Винделиар! Вернись к нам! Винде... - и ее голос прервался, как быстро потушенный факел.

Послышался хор испуганных голосов, крики. Вопрошающие, как стайка цыплят, разбуженных посреди ночи. Лурики.

- Бежать. Мы должны бежать!

- Что они с ней делают?

- Винделиар! Он должен нам помочь!

Во тьме позади нас я услышала, как задыхающимся голосом Двалия закричала:

- Этого не должно случиться! Этого не должно случиться! Останови это, Винделиар! Это твой единственный шанс вернуться на правильный путь! Забудь, что Эллик тебе сказал! Это была ложь! Забудь Эллика!  - затем она отчаянно крикнула: - Винделиар, спаси меня! Останови их!

Другой резкий вопль пронзил ночь. Это был не звук. От него стало больно, и я ослабла. Страх растекся по воздуху и пропитал меня насквозь. Я была так напугана, что не могла двигаться. Шун застыла на месте. Я попыталась заговорить, сказать, что нам нужно идти дальше, но не могла заставить себя. Ноги не держали меня. Я упала на снег, Шун упала на меня сверху. После этой волны в лесу повисла мертвая тишина. Птицы смолкли, ни одно живое существо не издавало ни звука. Так было, пока я не услышала треск огня.

Потом послышался один пронзительный, ясный крик:

- Бегите! Спасайтесь!

Затем хриплые выкрики мужчин:

- Схватите их! Не дайте им украсть лошадей!

- Убить его! Убить их всех!

- Остановите их. Не дайте им добраться до города!

- Ублюдки! Предательские ублюдки!

И ночь снова наполнилась звуками. Вопли, плачь. Рев и крики мужчин. Приказы. Жалобный визг.