Странствия Шута

- Думаешь, нам хватит эльфовой коры на весь Ивовый Лес? Даже если курьер привезет мой запас? Фитц, каждую минуту, каждый час Пчелка и Шун могут подвергаться ужасной опасности. Как минимум, они уезжают все дальше и дальше от нас. А если думать о худшем, нет, я отказываюсь думать об этом. Мы должны узнать, что случилось после того, как Лант потерял сознание. Ты же понимаешь, что их следы уже исчезли, если учесть ветер и выпавший снег. И если налетчики смогли заставить людей в Ивовом Лесу забыть, что произошло, смогут ли они заставить людей забыть, что они проезжали мимо? Раз мы не получали сведений о чужаках в этой части Бакка, я полагаю, что, скорее всего, они могут. Так что единственная наша надежда - выяснить, кто они такие и что они собирались делать. Они проделали длинный путь, и судя по всему, разработали тщательно продуманный план, чтобы достичь чего-то. Чего?

- Кого, - поправил его Лант. - Они искали бледного мальчика.

- Нежданный Сын, - тихо сказал я. - Из Белых Пророчеств. Чейд, Шут говорил мне, что его пытали из-за этого. Служители ищут следующего Белого Пророка и думают, что Шут знает, где найти его.

Стук заставил меня посмотреть на дверь. Внутрь протиснулся Булен:

- Сир, я привел ее.

- Пожалуйста, пригласи ее войти, - сказал я.

Когда Булен открыл дверь, и женщина вошла, Персиверанс поднялся на ноги. Он смотрел на нее щенячьими глазами, я видел, как задрожало его лицо, но потом он стиснул зубы.

Возможно я встречал ее, когда впервые прибыл в Ивовый Лес, но сомневаюсь, что с тех пор наши пути часто пересекались. Это была типичная уроженка Бакка, с темными вьющимися волосами, забранными в кружевную сетку на затылке, и мягкими карими глазами. Для своего возраста она была довольно изящна, а ее одежда очень опрятна. Она сделала книксен и вежливо, но настойчиво спросила про место на кухне. Я позволил Чейду ответить.

- Этот парень, он работал на конюшне, говорит, что по слухам вы отличная кухарка.

Дилиджент вежливо улыбнулась Персиверансу, но никак не показала, что узнает его. Чейд продолжил:

- Я так понимаю, вы живете в коттеджах, которые использовались работниками конюшен. Мы разбираемся с пожаром, который случился накануне Зимнего Праздника. В огне погибли люди, и мы пытаемся как можно точнее узнать, с чего все началось. Вы знали кого-нибудь из тех, кто работал в конюшне?

Этот прямой вопрос вызвал странную реакцию, как будто кто-то сорвал черную повязку с ее глаз. На краткий миг мне показалось, что она нас не видит, что ее вообще нет в этой комнате. Потом она словно очнулась и покачала головой:

- Нет, сир, не думаю.

- Понятно. Где мои манеры, позвать вас сюда, в такой холодный день и не предложить вам ничего, чтобы согреться!.. Пожалуйста, присядьте. Здесь есть кексы. Могу я предложить вам чашечку чая? Он особенный, из самого баккипского замка.

- Ох, спасибо, сир. Вы так добры.

 Булен принес ей стул, она осторожно уселась и поправила юбки, разравнивая складки. Пока Чейд готовил чай, она предложила:

- Знаете, вы можете спросить Хаторн, она живет в последнем доме. Ее парень работает в конюшнях, может они что-то знают.

Чейд сам подал ей чай:

- Возможно слишком крепко. Скажите, если вам нужен мед, чтобы подсластить.

Она улыбнулась и приняла симпатичную фарфоровую чашку.

- Спасибо, - она сделала глоток. Удивленная горечью, поджала губы, но потом снова улыбнулась и вежливо сказала. - Чуть крепковато для меня.

- Это что-то вроде тоника, - ответил  Чейд. - Я ценю бодрость, которую он дает мне, особенно холодными зимними вечерами, - и он послал ей самую очаровательную свою улыбку.

- В самом деле? Мне бы это пригодилось, в мои-то годы! - она улыбнулась в ответ и сделала еще один вежливый глоток. Она хотела опустить чашку на блюдце, и вдруг ее лицо изменилось, фарфор задребезжал. Чейд успел подхватить чашку с блюдцем, выскользнувшие из ее ослабевших рук. Она вскинула руки ко рту, а потом уткнулась в ладони, задрожав. Из груди ее вырвался то ли крик, то ли стон, скорее животный, чем человеческий.

Персиверанс пронесся через комнату, опустился перед ней на колени и обнял ее здоровой рукой. Он не стал говорить, что все будет в порядке, он вообще ничего не говорил, просто прижался щекой к ее щеке. Она переживала первый приступ своего горя, и все в комнате сохраняли молчание. Спустя какое-то время она подняла голову и обняла сына:

- Я отослала тебя прочь. Как ты сможешь меня простить? Ты - это все, что у меня осталось, а я прогнала тебя...

- Теперь я здесь. Ох, ма, слава Эде, ты узнаешь меня! - он взглянул на меня, - Спасибо, сир, моя мама вернулась ко мне. Спасибо вам.

- Что со мной случилось? - простонала она дрожащим голосом.

- Злая магия, - успокоил ее мальчик-конюший. - Та же магия, которая повлияла на всех. Она заставила вас забыть, что произошло здесь накануне Зимнего Праздника. Всех вас, кроме меня, - он насупился. - А почему меня нет?

Мы с Чейдом переглянулись, ответа у нас не было. Олух заговорил тихим голосом: