Странствия Шута

У двери раздался какой-то шум. Это вернулся Олух с блюдом маленьких кексов с изюмом. Он с улыбкой предложил их нам и удивился, когда я, Чейд и Лант отрицательно покачали головами. Персиверанс взял один кекс, но просто держал его в руке. Олух улыбнулся мальчику и присел у очага, устроив тарелку на коленях. Он выбирал себе кексик, устроив из этого целое представление. То, как просто он наслаждался сладостями, больно резануло меня по сердцу. Почему не моя маленькая девочка, не моя маленькая Пчелка сидит там, беззаботно радуясь целой тарелке маленьких кексов, предназначенных ей одной?...

Лант замолчал, сдвинув брови. Он посмотрел на Чейда, будто пытаясь понять - что старик думает про его рассказ. Лицо Чейда было непроницаемым.

- Продолжай, - сказал он тихим и словно бы одеревеневшим голосом.

- После этого я ничего не помню. До тех пор, пока не очнулся поздно ночью. Я был на подъездной дорожке один. Тело Оука исчезло, и вокруг было совсем темно, не считая света, который шел от конюшен. Они горели, но никто не обращал внимания на огонь. Я тогда ни о чем этом не думал. Я не заметил, что тело Оука пропало или что конюшни горят. Я поднялся, очень кружилась голова, а боль в руке и в плече была ужасной. А еще я ужасно замерз, меня всего трясло. Я потащился внутрь и добрался до своей комнаты. Там был Булен, он сказал, что рад меня видеть. А я ответил, что ранен, и он перевязал меня и помог лечь в постель. Сказал, что Старая Рози, бабушка пастуха, сейчас в поместье по лекарским делам. Она пришла и позаботилась о моем плече.

- Булен не поехал в Ивы за настоящим врачом? Или в Дубы-над-Водой? - кажется Чейда ужаснула мысль, что о боевой ране сына заботилась чья-то бабушка.

Лант нахмурился.

- Никто не хотел покидать поместье и никто не хотел, чтобы чужаки приходили к нам. Мы все были в этом согласны. Как все были согласны, что кто-то напился и по неосторожности сжег конюшни. Но на самом деле это никого не волновало. Я не мог вспомнить, как был ранен. Кто-то сказал, что была пьяная потасовка, кто-то - что это повреждения из-за пожара на конюшнях, но никто не был уверен, что именно произошло. И нам было все равно, правда. Это не было чем-то таким, о чем бы стоило беспокоиться. - вдруг он пронзительно, с мольбой посмотрел на Чейда, - Что они со мной сделали? Как они это сделали?

- Мы думаем, они применили сильное внушение Скиллом. А потом сделали так, чтобы вы усиливали это внушение друг для друга. Вы все должны были отказываться вспоминать, не думать об этом, избегать пришлых людей, не пытаться выбраться из поместья. Это был идеальный способ скрыть все, что здесь произошло.

- Это я виноват? Я был слаб, и поэтому они смогли сделать это со мной? - в его вопросе прозвучало отчаяние.

- Нет, - уверенно ответил Чейд, - Это не твоя вина. Человек с сильным талантом к Скиллу может подчинить своей воле другого и заставить его поверить во что угодно. Это было самым сильным оружием короля Верити против красных кораблей, во время войны.

Чуть мягче он добавил:

- Я никогда не думал, что увижу такое использование Скилла за пределами Бакка. Для этого нужна большая сила и собственно сам Скилл. Кто настолько хорошо знаком с этой магией? И у кого такой талант к ней?

- Я так могу. - объявил Олух. - Теперь я знаю, как это сделать. Сделать музыку, чтобы забывать, и заставить всех петь эту песенку, снова и снова. Кажется, это не трудно. Я просто никогда раньше не думал о том, как это сделать. Я могу сделать, если хотите?

Не думаю, что когда-либо слышал что-то, столь же пугающее. Теперь мы с Олухом стали друзьями, но в прошлом у нас бывали размолвки. По большей части у него было доброе сердце, но когда он расстроен... Он показал мне, что способен сделать меня неуклюжим и неловким настолько, что я постоянно обдирал кожу на коленях и бился головой о притолоки. Сила его магии намного превосходила мою. Если он когда-нибудь решит, что я должен что-то забыть, замечу ли я, что он это сделал? Я поднял глаза и встретился взглядом с Чейдом. Судя по выражению его лица, он размышлял о том же.

- Не говорил, что сделаю это, - напомнил нам Олух. - Просто сказал, что умею.

- Мне кажется, забирать чьи-то воспоминания неправильно и плохо, - сказал я. - Как будто забираешь чьи-то монетки или сладости.

Олух пощупал языком верхнюю губу, как делал всегда, когда размышлял.

- Ага, - рассудительно ответил он. - Наверное плохо.

Чейд поднял чайник и задумчиво взвесил его на руке.

- Олух, ты сможешь сделать песенку, которая поможет людям вспомнить? Не такую, которая заставит, а ту, которая скажет им, что они смогут вспомнить, если захотят.

- Пока не делай этого! - вмешался я. - Подумай об этом и скажи - возможно ли это? Но может быть мы все равно не станем этого делать.