Я пришел в себя на полу кабинета, недалеко от дремлющего мальчика-конюшего. Я был словно в забытье, но спать не хотелось, да я и не смог бы заснуть в своей старой спальне. Поэтому, поднявшись туда, лишь взял подушки с постели и книгу Пчелки из ее тайника и вернулся в кабинет. В камине еще теплился огонь, оставшийся с ночи. Я подбросил поленьев, разложил одеяла прямо на полу и улегся на них с дневником дочери. Не подорвет ли мое любопытство ее доверие ко мне? Я пролистал дневник, не останавливаясь ни на чем и лишь удивляясь аккуратному почерку, точным иллюстрациям и количеству исписанных страниц.
В надежде, что у Пчелки, возможно, было время оставить какое-нибудь сообщение о нападении, я пробежал глазами последние страницы дневника. Но он заканчивался описанием нашей поездки в Дубы-на-Воде. Здесь также был набросок амбарного кота - черный котенок с выгнутым изломанным хвостом. Я закрыл книгу, опустил голову на подушку и провалился в сон, из которого вынырнул вскоре, услышав шаги в коридоре. Я с трудом сел, чувствуя себя совершенно больным и сломленным тяжестью навалившихся забот. В душе расползалось беспросветное уныние. Я потерпел неудачу, и ничто не могло этого изменить. Пчелка была мертва. Шун была мертва. Или, возможно, с ними произошло нечто похуже смерти. Это была моя вина, и я все больше погружался в пучину тоски и апатии, однако не испытывая ни гнева, ни желания что-то делать.
С трудом я поднялся со своей лежанки, подошел к окну и отодвинул занавеску. Небо окончательно прояснилось и налилось глубокой синевой. Надо собраться с мыслями, Чейд приедет сегодня вместе с Олухом. Я попытался составить хоть какой-то план, надо было решить - стоит ли мне выехать навстречу, или подготовиться к их приезду здесь. Однако, сосредоточиться никак не удавалось. Персиверанс по-прежнему спал у очага. Я заставил себя пересечь комнату и подбросил в огонь дров. Хорошо, что погода улучшилась, однако такое синее небо зимой означает скорое похолодание.
Я вышел из кабинета и побрел в свою комнату, там переоделся в чистую одежду и также безвольно пошел на кухню. Я страшился увидеть - кого там не хватает, однако повариха Кук Натмег хлопотала у плиты, и Тавия, и две их маленькие помощницы, Элм и Леа. У Тавии были черные глаза и опухшая нижняя губа, но, казалось, она этого не замечала. Элм как-то по-особенному передвигалась. Я почувствовал себя больным от страха, спрашивать ничего не хотелось.
- Как хорошо, что вы снова дома, помещик Баджерлок, - приветствовала меня Кук Натмег, пообещав собрать мне завтрак.
- К нам скоро приедут, - предупредил я. - Лорд Чейд и его человек Олух прибудут через несколько часов. Пожалуйста, приготовьте что-нибудь поесть для нас, и еще я попрошу вас передать другим слугам, чтобы к Олуху отнеслись с таким же почтением, как и к лорду Чейду. По его внешнему виду и поведению вы можете решить, что он умственно отсталый. Но он незаменимый и верный слуга трона Видящих, обращайтесь с ним соответственно. А сейчас я буду очень благодарен, если вы пришлете поднос с едой и горячим чаем в мой кабинет. Ох, и, пожалуйста, пришлите еще немного еды для конюха Персиверанса. Он будет сегодня завтракать со мной.
Кук Натмег нахмурилась, но Тавия согласно кивнула.
- Вы так добры, сир, принять этого несчастного сумасшедшего мальчика к себе в конюшни. Возможно, добрая работа прояснит его разум.
- Будем надеяться, - единственное, что я смог сказать ей в ответ. Я оставил их готовить завтрак, взял плащ и отправился туда, где когда-то находились конюшни Ивового Леса. Воздух был холодным и свежим, небо синим, снег белым, дерево почерневшим. Я обошел вокруг обгоревших остатков, под обломками виднелся полусгоревший труп лошади, обклеванный воронами. Огню ничего не мешало поглощать все вокруг, выгорело все, что могло гореть. Обследование территории вокруг конюшен не дало ничего нового, кроме того, что я уже видел ночью. Вокруг было множество человеческих следов, которые в основном оставил народ Ивового Леса, выполняя свои повседневные дела.
Я нашел оставшихся в живых лошадей и ту лошадку, которую забрал ночью из замка, в одном из загонов для овец. Они были накормлены и напоены. Девушка с ошарашенным взглядом позаботилась о них, здесь же был один выживший теленок. Девушка сидела на куче соломы с теленком на руках и смотрела в пустоту. Вероятно, она изо всех сил старалась осознать новый мир, в котором пропали все ее хозяева, и она одна отвечает за оставшихся лошадей. Помнит ли она, что у нее были наставники? Я задумался, как много погибло рабочих из конюшен вместе со своими подопечными. Талма и Таллерман погибли, об этом я знал. Сколько еще?
- Как малыш? - спросил я.
- Неплохо, сир, - она начала было подниматься, но я движением руки остановил ее. Теленок потянулся к девушке и лизнул ее в подбородок. Недавно ему подрезали уши, неровные края надрезов постепенно заживали.
- Ты хорошо позаботилась о его ранах. Спасибо.