Странствия с моим гуру

С минуту сикх скреб мохнатую грудь, видневшуюся сквозь сетчатую рубашку. Послышался стук мотора, который все время нарастал, а потом внезапно прекратился. К нам бежал мальчик и уже издали кричал:

— Колера, приехали с «Нотеца»!

Часом позже я ступал по рыжему от ржавчины килю поднятого со дна залива парохода, под ногами у меня, как стекло, хрустели острые ракушки. При виде ощетинившихся стальных тросов, сорванных течением, я подумал, что наши водолазы с «Нотеца», очистившие бомбейский порт, крепкие мировые парни и с ними стоит «для дезинфекции» осушить бутылку виски, которую я предусмотрительно спрятал в моей дипломатической папке.

ОНА ТАМ

— Давно вы не появлялись у нас, капитан Сингх. Много работы?

— С моей профессией ее всегда хватает. Собственно говоря, все, к чему прикасается человек, может оказаться началом дела… Я уж по привычке никому не доверяю. Даже сам к себе присматриваюсь с подозрением, когда по утрам причесываюсь перед зеркалом и расправляю складки тюрбана.

— А в чем же вы могли бы себя обвинить?

— Ну хотя бы в этих визитах и длинных разговорах с вами.

— Что за впечатлительная совесть, — рассмеялся я, — То, о чем мы с вами беседуем, совершенно невинно.

— Я думаю, вы не так уж молоды и неопытны, чтобы не понять меня. Сам факт визита, разговоры ночью за стаканчиком виски, разумеется, не имеют значения, но комментарии могут оказаться весьма хлопотливыми, и нам нелегко будет объяснить эту, я бы сказал, скорее необычную дружбу. Не следует забывать, что вы иностранный дипломат, к тому же из-за железного занавеса… А я — полицейский офицер английской школы, специалист по криминалистике… У вас тоже могут быть неприятности, доброжелателей хватает. Поэтому я хотел просить вас, чтобы вы не распространялись об этом знакомстве. Для нашего общего блага.

— Но ведь вы знаете, что я писатель, — пробормотал я в удивлении, — вы видели мои книжки… Я просто люблю ваши истории, это для меня…

— А я люблю виски и вас, — он положил мне на колено большую теплую ладонь, — Но я всегда говорю только то, что хочу, даже после бутылки… Пусть господин это запомнит.

— Почему вы так настаиваете? Ведь я все это сам знаю.

— У меня были неприятности. О, простите, вернее, дело шло к тому… Было сделано одно замечание, которое сигнализирует об опасности… Вы можете повлиять на мою карьеру так же, как я на вашу…

— Так перестаньте, черт побери, приходить ко мне, — я с негодованием посмотрел на его полное смуглое лицо, подкрученные навощенные усы и туго закрученную бороду.

— Как раз это и обратит на нас внимание, возбудит подозрения. Пусть уж все останется так, как есть. Мое знакомство с вами, может быть, и выглядит странным, но достоинство его в том, что это настоящая дружба. Поэтому позвольте мне рассказать вам новый случай из моей практики, — капитан безмятежно улыбался…

— А я добавлю льда в стаканы…

— Но вы не обижайтесь на мое длиннейшее вступление. Так вот. На первый взгляд в нашей стране можно купить все, весь вопрос только лишь в цене, по вы можете встретиться с людьми, которые окажутся упрямыми и не захотят продать. Назвать это можно по-разному: наивностью, верностью самим себе или гордостью… Объясняется все просто: боятся хлопот! Поверьте мне, люди с чистыми руками чаще попадают в переплет, чем те, кто обдуманно идет на риск из-за легкой прибыли. Я говорю вам об этом, потому что люблю вас.

— Я должен считать ваши слова предостережением? Против меня что-то готовится? За мною следят?

— Нет. По правде говоря, ваша свобода поведения, ночные прогулки пешком, способность легко заводить знакомства, совсем не обязательная откровенность — все это далеко отступает от форм, принятых в дипломатии… Вы не сохраняете дистанцию, но и не вмешиваетесь в…

Часто вы говорите прямо: «Я хотел бы знать…» А нас интересует: «Для кого? Только ли для себя?» На сей раз мне косвенно дали понять, что там, — он поднял руку вверх, — замечено наше знакомство и признано нежелательным… Я просто считаю своим долгом сообщить вам об этом, ибо завтра вы можете услышать то же самое от своих, не от нас… Так чтобы это не было для вас неожиданностью. Бог знает, что могут наговорить обо мне… Ну, а раз уж вы не боитесь, я и дальше буду по вечерам заходить к вам.

— И мы будем беседовать за стаканчиком виски. А то, что я потеряю в карьере дипломата, наверстаю как писатель, — кисло улыбнулся я.

— Ну, ну, без обмана… Мои рассказы трудно причислить к литературе…

— Но это куски жизни, которые нелегко подсмотреть…

— Да, жизни, и многое из того, что ее завершает, — смерти. Собственно, она-то меня обычно и призывает, поэтому с нее я и начну рассказ. Я изложу вам суть истории, а вы ее как-нибудь увлекательно приукрасите…

— Минуточку, — остановил я его, — нужно выключить аэр-кондишен, а то он гудит невыносимо… Достаточно будет вентилятора.