Странствия Иеро

«Ну-ка, поглядим, — решил священник, — что я смогу вытащить из этих грязных вод».

Осторожно размотав блестящую прочную леску, он насадил на крючок кусочек мяса и забросил его в протоку, бурая и грязная вода которой струилась рядом с их убежищем.

С третьей попытки удача улыбнулась ему, и вскоре крупная рыбина фунта на три весом билась на земле; по виду она походила на окуня. Выловив еще двух таких же окуней, Иеро дал одного на пробу Горму, который счел угощение отличным на вкус. Остальных рыбин священник вычистил и, отложив одну про запас, быстро расправился с другой. Он и прежде ел сырую рыбу без всякого вреда для себя.

В сумерках Иеро, успокоенный тем, что воздушный наблюдатель не показывался весь день, отпустил Клоца попастись на берег протоки. Присматриваясь к лорсу, он заметил, что животное старается держаться подальше от воды. Это было странно; Клоц очень любил купаться.

«Что-то (неизвестное) в глубокой воде, — пришел ответ на его безмолвный вопрос. — Что-то очень плохое».

Это суховатое замечание его скакуна заставило Иеро вскочить на ноги. Он поспешно оседлал Клоца и, позвав медведя, отправился к дальнему концу заросшего кустарником островка, на котором они провели день. Ему никогда еще не приходилось сомневаться в здравомыслии и тонкой наблюдательности Клоца. Если лорс сообщил, что в воде скрывается что-то плохое, значит, так оно и есть; если лорс боялся его, значит, это нечто чудовищное. В темных болотных водах могли водиться какие угодно твари, от огромных снаперов до лягушкоподобного монстра, с которым они встретились накануне.

«Или еще что-нибудь похуже», — подумал Иеро.

Его удивляло отсутствие воздушного наблюдателя. Может быть, он не появлялся оттого, что поход через огромное болото был опасен и слуги Нечистого или не могли представить, что он пойдет на этот риск, или полагали, что из трясин Пайлуда ему не выбраться.

Ночью они снова слышали вопли чудовищных фрогов — так Иеро назвал лягушкоподобных тварей; к счастью, жуткие завывания раздавались где-то на востоке, далеко от их пути. Затем, позднее, из зарослей тростника, мимо которых они проходили, донеслось такое громкое шипенье, будто там скрывался прародитель всех ползучих гадов мира. Путники поспешно миновали это место, и Иеро в течение часа внимательно следил, не крадется ли кто-нибудь за ними.

Наконец сырой воздух всколыхнуло дыхание бриза, который принес странные ароматы и напомнил, что они приближаются к морю. Иеро, наблюдая, как широкие копыта Клоца месят грязь, подумал, что он, возможно, станет первым человеком, которому удалось преодолеть огромное болото.

Весь следующий день лил дождь, к счастью, теплый. Под утро Горм отыскал огромную кучу гниющих растений, поросшую тростником. С помощью медведя Иеро выкопал нечто вроде землянки, в которой они и провели светлое время дня.

Вечером ливень все еще продолжался. Несмотря на многочисленные попытки, священнику не везло с рыбной ловлей — он не смог поймать даже уклейку. Тогда он разделил с медведем остаток мяса, добавив немного сухарей. Что касается Клоца, тот был удовлетворен полностью, ибо мелкие лужи вокруг их убежища покрывали водоросли — любимая пища лорса.

Вечером они двинулись дальше. Горм, как обычно, переваливался впереди, с неподражаемым искусством выбирая твердые участки почвы и избегая открытых пространств, освещенных лунным светом. Глядя на него, Иеро подумал, что если он сумеет выбраться из трясин, то лишь благодаря своим спутникам. Действительно, оба были незаменимыми компаньонами для такого странствия — чуткий, бдительный и осторожный медведь и могучий лорс, неприхотливый и приспособленный к переходам по топям и грязи не хуже любой амфибии.

До сих пор им сопутствовала удача. За три дня они сумели глубоко проникнуть в эти дикие пространства, где смешались вода и твердь земная; они даже смогли, не подвергаясь особой опасности, наблюдать чудовищные формы жизни, обитавшие тут. И несмотря на мириады насекомых, причинявших путникам неимоверные муки, Иеро, самый уязвимый из них, не ощущал каких-либо симптомов болезни — смертельно опасной лихорадки Пайлуда.

Они шли вперед всю ночь. Священник снова помечал дорогу, оставляя зарубки на зеленых стволах тростников.

На исходе ночи странники разбили лагерь на краю темной глубокой лагуны. Эта черная маслянистая вода почему-то не обеспокоила Иеро, словно его обычная подозрительность уснула под чьим-то странным, убаюкивающим влиянием.

Священник настолько выдохся, что скоро почувствовал необоримую сонливость, несмотря на горящие укусы москитов и удушающую жару. Наступил день, а он все еще лежал и лежал в каком-то наркотическом оцепенении.