Странствия

Объявление это и заключенные в нем угрозы вызвали в лагере такое волнение, что все начальники принялись немедленно готовиться к приступу, не покладая рук ни днем, ни ночью, и все это с таким барабанным боем, криками и свистом, что только оставалось удивляться. За два дня до намеченного срока Пангейран утром созвал совет, на котором вместе с главным военачальником обсудил, каким порядком надлежит повести этот приступ, — как, когда и где, — и прочие существенные вопросы. Как уверяют, на совете было много споров, ибо мнения его участников были весьма различны, поэтому Пангейран пожелал получить мнение каждого в письменном виде. В это время он попросил мальчика, служившего ему пажом и находившегося рядом с ним, подать ему бетеля. Бетель этот представляет собой листья, похожие на листья нашего подорожника, которые едят, ибо он освежает дыхание и вызывает удаление желудочных гуморов. По-видимому, когда король обратился к мальчику, тот его не расслышал, а мальчику этому, вероятно, было двенадцать или тринадцать лет. Я нарочно привожу его возраст, ибо, как мне кажется, это существенно для дальнейшего. Пангейран продолжал обсуждение приступа, но тут почувствовал, что у него от долгих споров и раздражения пересох рот, и снова потребовал бетеля, хранившегося в золотой коробке, которую держал мальчик. Но и на этот раз тот его не услышал, так как внимание его было поглощено тем, что говорили старшие. Тогда король потребовал бетеля в третий раз; тут один из вельмож, находившийся рядом с мальчиком, знаком показал ему, что королю нужно подать бетель, что мальчик тотчас и выполнил, встав на колени и поднеся королю коробку, которую держал в руке. Король взял два или три листа, как он обычно делал, и, щелкнув мальчика легонько и без всякого гнева по голове, сказал:

— Оглох ты, что ли, что ничего не слышишь? — И продолжал прерванный разговор.

Следует сказать, что яванцы более высокого мнения о собственном достоинстве, чем какой-либо другой народ, но, главное, они в высшей степени чувствительны к обидам и коварны. Чтобы нанести высшее оскорбление яванцу и обесчестить его, достаточно дотронуться до его головы. Мальчик, после того как король щелкнул его описанным образом, хотя никто из присутствующих не заметил этого щелчка и не придал ему никакого значения, решил, что король хотел выразить ему величайшее презрение и он теперь навсегда обесчещен. Он отошел в сторону и некоторое время плакал, потом, решив, что ему необходимо отомстить за обиду, выхватил игрушечный кинжальчик, который носил за поясом, и вонзил его прямо в левый сосок короля, отчего тот немедленно упал замертво, успев только произнести:

— Quita mate! (Ой, он меня убил!)

Суматоха среди присутствующих вельмож поднялась такая, что я не берусь ее описывать. Когда все немного успокоились, то бросились на помощь королю, но ничего поделать уже было нельзя, так как кинжал угодил прямо в сердце, и король прожил еще только два часа. Мальчика немедленно задержали и подвергли пыткам, ибо возникли подозрения, не действовал ли он по чьему-либо наущению, но он ни в чем не признался и сказал только, что сделал это потому, что так ему захотелось, ведь король презрительно щелкнул его по голове, как какую-нибудь собаку, лающую по ночам на улицах, между тем как он сын Пате Пандора, властителя Суробайи. Тем не менее мальчик был посажен на кол подходящей толщины, который ему вставили в задний проход и который вышел у него из затылка. То же проделали с его отцом, тремя братьями и шестьюдесятью двумя родственниками, так что из всего его рода не осталось ни одного, кого бы пощадили. Эта чудовищная жестокость вызвала восстание во всей Яве, на островах Бале, Тиморе и Мадуре, провинциях весьма значительных и имеющих вице-королей, обладающих неограниченной властью во всех гражданских и уголовных делах, согласно издавна заведенным в этих языческих странах порядкам. Покончив с казнями, занялись вопросом, что надлежит предпринять с останками короля. Это снова привело к великим спорам. Одни говорили, что похоронить его здесь то же самое, что оставить на поругание пасарванов, другие — что, если везти его в Дему, где находилась царская усыпальница, тело неизбежно разложится по дороге, а в таком случае душа его, согласно закону Магомета, чью веру он принял, не сможет войти в рай. Выискивая какой-нибудь выход из этого положения, решили наконец поступить так, как посоветовал один португалец. Совет этот оказался для португальца весьма прибыльным, ибо принес ему свыше десяти тысяч крузадо, которые ему тут же собрали как пожертвование за услугу, оказанную покойному. А португалец сказал всего-навсего, что короля нужно положить в ящик с камфорой и известью и похоронить в земле, насыпанной в большую джонку. Но как бы прост ни был этот совет, португальцу посчастливилось, что он пришелся по вкусу. Таким-то образом тело короля было доставлено в Дему, причем ни труп не разложился, ни дурного запаха от него не было.

Глава CLXXVIII