Странствия

Наконец в одну из суббот, покинув утром Фанаугрен, король направился в Узанге переходами всего лишь в шесть легуа в день, так как вместе с ним следовало туда большое количество народа. В первый день он остановился на обед в небольшом селении под названием Бенау, оставался в нем допоздна и отправился на ночлег в монастырь под названием Понгатур. На следующий день рано утром он выехал в Микуй, откуда в сопровождении трех тысяч всадников проделал путь в течение девяти дней, причем проехал мимо многих весьма знатных селений, если судить по их внешнему виду, не желая, чтобы ему устраивали там прием или какую-либо торжественную встречу. Объяснял он это тем, что все эти народные празднества дают лишь возможность тиранам-чиновникам грабить бедняков, а это оскорбляет всевышнего. Таким образом король достиг города Лингатора, расположенного на берегу очень широкой и глубокой пресноводной реки, по которой сновало множество гребных судов, и остановился там на пять дней, так как в пути почувствовал недомогание. Отсюда он выехал до рассвета с тридцатью всадниками, не желая иных провожатых. Отделавшись от многолюдной свиты, он занялся соколиной охотой, которой, как говорят, был великий любитель, равно как и другими развлечениями, между прочим, травлей и разными другими видами охоты, устроенными ему местными жителями, и провел в этих занятиях большую часть пути, ночуя обычно по-походному, в палатке, которую ему ставили в самой чаще леса. Достигнув реки Багетор ^{226}, одной из трех, вытекающих из озера Фанстир в Татарском ханстве, он перебрался на тот берег в лауло и жанга, которые ему дали местные жители, и на них продолжал свой путь вниз по течению до большого поселка под названием Натибасой, высадился там на берег без всякой торжественности после захода солнца, а оттуда уже следовал сухим путем и через трое суток прибыл в Узанге, где ему устроена была пышная встреча. Впереди он вез добычу, которую захватил на войне с тинокоухами, основной гордостью его, тем, чем он больше всего похвалялся, были двенадцать повозок с идолами, о которых я уже раньше говорил. Последние, как заведено в здешних пагодах, были самые разнообразные, среди них было шестьдесят бронзовых и девятнадцать серебряных гигантов. Как я уже не раз говорил, больше всего льстит самолюбию этих людей триумфальное шествие с чужими идолами и утверждение, что, несмотря на сопротивление врага, боги его были захвачены.

Вокруг этих повозок шло большое, количество пленных жрецов, скованных по трое железными цепями, — все они плакали. За ними на небольшом расстоянии ехало еще сорок повозок, в которые были впряжены по паре носорогов; на повозках громоздились горы оружия и знамен противника, волочившихся в пыли. За ними следовали новые двадцать повозок, нагруженных огромными, окованными железом сундуками, в которых, как говорили, перевозилась казна тинокоухов; таким же порядком следовало и все остальное, что обычно выставляют напоказ в триумфальном шествии: двести слонов с башенками на спинах и мечами на клыках; огромное количество коней с мешками черепов и костей убитых. Таким образом король показал народу все, что он отвоевал в бою у неприятеля силой своего оружия.

После того как мы провели почти месяц в Узанге, присутствуя на всевозможных развлечениях, празднествах и прочих времяпрепровождениях, которые устраивались как вельможами, так и простым народом, не говоря уже о ежедневных роскошных пирах, привезший нас татарский посол поговорил еще раз с королем по поводу нашего отъезда, и последний разрешил его без малейших колебаний, приказав тут же доставить нас к берегам Китая, где мы надеялись найти португальское судно, на котором можно было бы добраться до Малакки, а оттуда и до Индии; приказание короля было немедленно выполнено, а мы стали готовиться в путь.

Глава CXXXII

Как мы покинули город Узанге и что с нами случилось, пока мы не достигли острова Танишума ^{227}, первой японской земли

В большом волнении и радости, которые легко можно себе представить, если вспомнить все невзгоды, что нам пришлось претерпеть и от которых, как нам казалось, мы теперь уже навсегда избавились, покинули мы 12 января Узанге и стали спускаться по очень широкой пресноводной реке более легуа в ширину, меняя курс в зависимости от ее поворотов; за семь дней пути мы видели большое количество прибрежных селений и городов, которые, судя по их внешнему виду, казались богатыми, ибо строения их отличались роскошью, — как частные дома, так и храмы с золотыми шпилями, — да и по реке сновало множество гребных судов, груженных всевозможными товарами в чрезвычайном изобилии.