Странствия

Антонио де Фариа, видя, что уже прошло более полутора часов, приказал всем быстро собраться, но людей никак нельзя было оторвать от грабежа, причем чем выше был начальник, тем сильнее в нем проявлялась алчность. Поэтому, опасаясь, как бы с ними не произошло какого-нибудь несчастья, так как ночь уже была близка, Антонио де Фариа приказал поджечь город с десяти или двенадцати концов, а так как большая часть домов была построена из сосновых и других досок, через четверть часа он так страшно пылал, что казался геенной огненной.

Тут все отошли к берегу и сели в шлюпки уже безропотно, очень довольные тем, что разбогатели, а кроме того, тем, что уводили с собой много весьма красивых девушек. Больно было смотреть, как они идут, перевязанные аркебузными фитилями по четыре, по пять, и все плачут, а наши смеются и распевают песни.

Глава LXVI

В этой главе повествуется о том, как, запасшись продовольствием в заброшенной деревне, Антонио де Фариа решает перезимовать на необитаемом острове вблизи Лиампо, но на пути туда встречается с пиратом Прематой Гунделом и одерживает над ним блестящую победу, принесшую ему богатую добычу и одну джонку, после чего португальцы направляются в Лиампо.

Глава LXVII

О том, что сделал Антонио де Фариа по прибытии в Ворота Лиампо и что он там узнал о событиях в Китайском государстве

Между двумя островами, которые местные жители и все, кто плавает вдоль этих берегов, называют Воротами Лиампо, пролегает канал шириной немногим более двух выстрелов из мушкета и глубиной в двадцать или двадцать пять морских сажен. На материке имеются бухты с хорошими якорными стоянками и реки с питьевой водой, спускающиеся с вершин хребтов и протекающие между весьма густыми зарослями кедров, дубов и сосен, как саженых, так и диких, откуда многие суда берут себе лес на реи, мачты, доски и другие предметы, причем совершенно бесплатно.

Когда Антонио де Фариа прибыл утром в среду на эти острова и стал на якорь, Мен Таборда и Антонио Анрикес попросили у него разрешения отправиться в город первыми, чтобы сообщить о его прибытии, а также узнать новости на берегу и выяснить, известно ли там и болтают ли о том, что Фариа сделал в Ноудае, ибо, если его пребывание в Лиампо могло в каких-либо отношениях повредить спокойствию и безопасности португальцев, Антонио де Фариа предпочитал, как раньше было решено, зимовать на острове Пуло-Хиньор, мандарина же поставить в известность обо всем в самых общих выражениях. Антонио де Фариа ответил, что все это кажется ему вполне разумным, и разрешил им действовать так, как они предлагали. Кроме этого, он написал для них несколько писем, обращенных к наиболее уважаемым тогдашним правителям города, в которых сообщал обо всем происшедшем во время его похода и просил их милостиво согласиться посоветовать ему, как лучше поступить, ибо он готов повиноваться им во всем, что они потребуют; к этому он присовокупил еще всякие любезности в том же духе, которые пишущему ничего не стоят, но иногда приносят весьма ощутимые выгоды. Антонио Анрикес и Мен Таборда отправились в город во вторую половину дня, а Антонио де Фариа стал дожидаться известий, стоя на якоре.

Прибыли они в город в два часа ночи, и когда их увидели и узнали от них новости и все приключения, которые им пришлось испытать, жители, как и можно было ожидать, пришли в величайшее изумление. Ударили в колокол собора Богоматери Святого Зачатия, являвшегося главным храмом из шести или семи, которые были в городе, и, собравшись в нем, обсудили сообщение, привезенное этими двумя людьми. Приняв во внимание щедрость, которую Антонио де Фариа проявил к ним, а также ко всем тем, кто был с ним в доле, они согласились хотя бы частично отплатить ему проявлениями любви и благодарности, поскольку отблагодарить в полной мере им не позволяли их малые возможности.