Странствие. Книга I

Сказав эти слова, Онестус наконец понял, насколько низко пал, но не мог все так закончить. За всю свою жизнь он часто поступал неправильно, но никогда не делал ничего подобного.

Они завернули за угол и оказались в довольно узком переулке между деревянными строениями. Уже вечерело и людей на улице было очень мало.

— Припугнуть? Кого это?

— Тебе знаком Натан Алфаят? — стыд передавил горло Онестуса. Он чуть ли ни кряхтя выдавил из себя имя человека, который долгое время был его другом.

— Ты хочешь, чтобы я его припугнул? — удивился Оликус.

— Э-э… да, — нетвердо ответил Онестус.

— Чем это он тебе не угодил? Он же вроде твой приятель.

— Нет-нет. Я в какой-то степени опасаюсь за него, но он не слушает моих советов.

— Ха! То есть ты просишь меня припугнуть его, потому что опасаешься за него? Где тут связь?

Онестус не хотел говорить о своих мотивах, но историю Натана он был не прочь раскрыть. Онестус слишком долго ждал. Он ждал все года, пока «дружил» с Натаном, что «великий портной» познакомит его с кем-нибудь влиятельным, ждал, что и ему — Онестусу Руфсу, перепадет честь подержаться за руку с самим Энрике Примотом, ждал, завидовал, но не дождался. Натан ничего подобного так и не сделал, а Онестус пару раз точно да намекал. Примота свергли, да и Натан теперь уже не такой «великий» портной.

— Он был на стороне Примота — не платил Бени Неро. Я боюсь, что Бени придет за ним и, если не получит своего, то убьет. Я советовал ему уехать из города, но он меня не слушает.

— Чепуха! Бени нет дела до него — Натан слишком мелкая сошка. Да, почти все толстосумы скупали у него шмотки, но там не те деньги, которые могли бы заинтересовать Бени. Он бы не стал рисковать ради этих грошей. Хотя я бы с удовольствием помял кулаки об его старую морду — уж больно он высоко задирал свой нос.

— Как бы там ни было, если не Бени, то люди Иллира им заинтересуются. Тут все предрешено.

— Твой старик никому не нужен. Успокойся.

— Оликус, это мое дело. Я готов заплатить. Для меня это важно.

Оликус нахмурился и поглядел на Онестуса.

— Никогда не замечал за тобой такой «заботы» о ком-то, — он тяжело выдохнул и, лениво почесав пузо, сказал: — Как скажешь, я сделаю это. Но это будет стоить тебе 200 ассов[4]. Золотом.

— Шутишь?

— Я похож на шутника?

— Это очень много. У меня есть только 50.

— Ты со мной торгуешься? Приходи, когда будет вся сумма.

— Давай хотя бы 100 ассов.

— 200.

— 150?

— Слушай, ты! — Оликус схватил Онестуса за грудки. — Я тебе ни какой-нибудь жалкий торгаш. Либо ты платишь 200 ассов золотом, либо я вышибу из тебя и твоего старичка всю дурь ради забавы.

— Понял-понял… — испугано завопил Онестус. Когда Оликус отпустил его, Онестус поправил тунику и стыдливо огляделся по сторонам. — Можно хотя бы разбить на две части?

— Нет. Всю сумму сразу. Золотом. Приходи, когда будешь готов.

Оликус развернулся и ушел не прощаясь. Онестус еще какое-то время пребывал в размышлениях. Сумма была для него слишком большой. Раньше такие деньги он даже не считал, но сейчас они хорошенько помогли бы поправить его положение.

Когда Онестус вернулся домой, он обнаружил лачугу пустой. На очаге в большом глиняном горшке что-то кипело, пар пробивался сквозь щель из-под крышки. Онестус осмотрелся: ни детей, ни жены. Тасия собрала их одежду и куда-то ушла. Он хмуро покачал головой, догадавшись, что жена оставила его и ушла к легионеру Варию. Онестус знал о нем, но ничего не говорил. Ему важнее было, чтобы больше никто об этом не узнал.

* * *

Все-таки он нашел часть денег: в вещах ушедшей жены ему удалось найти некоторые ее драгоценности, подаренные им же. Тасия оставила все, что ей не принадлежало. Онестус, скрепя сердцем и с надеждой вернуть жену, когда он получит имущество Натана, отнес все найденное в местный ломбард. Он выручил девяносто один асс. Потом он отправился к некоторым своим знакомым и занял еще, но ему все равно не хватало около тридцати монет. Страшная мысль посетила его голову: что, если он займет оставшиеся деньги у Натана.

Онестус пришел к нему на следующий день. Как бы извиняясь, он остановился в дверном проеме лавки, дожидаясь приглашения. Натан искоса посмотрел не него и тихо проворчал:

— А, это ты, — Натан не отрывался от своего дела.

Он еще обижался на Онестуса, поэтому он сказал: «А, это ты», будто не узнал его по звукам шагов, хотя всегда узнавал до этого по тяжелой поступи по самому краю ступеней и скрипу третьей ступени. Так входил только Онестус. Натан продолжил:

— Я еще не успел подумать. Прошло всего пара дней.

— Я не за тем, Натан, — смущенно отозвался Онестус.

Натан озадачено поглядел на вошедшего. Онестус будто не находил себе места, грузно стоял в проеме.

— Я тогда, пожалуй, погорячился.

— Возможно, — многозначительно ответил Натан.

Натан еще был под впечатлением от разговора с Онестусом и Поплом. Он действительно раньше не задумывался о том, как к нему относятся люди. Но после этого случая он стал более внимательно следить за реакцией окружающих его людей и замечать косые взгляды. Это немного пугало его, но этого не было достаточно, чтобы Натан стал меняться.