Странные истории

– Лежу я, значит, дома, на диване, дышу, как говорится, на ладан. А тут моя мама приносит книжку – «Евангелие». На улице раздавали, бесплатно. Половина на русском языке написана, половина на английском. Шрифт такой крупный, читается легко. Взял я эту книгу, открыл где-то в средине и прочитал первую попавшуюся фразу: «Сей же род изгоняется только молитвою и постом». Матфей эти слова Иисуса Христа записал. Крепко я тогда задумался. Стал читать главу эту сначала, чтоб в голове всё как надо улеглось. И оказалось, что апостолы выгоняли из человека беса, а он не вышел, после чего эту фразу и произнёс Иисус.

Нет, вы понимаете, сами апостолы, наделённые властью от Бога на изгнание супостатов, не могли выгнать беса. Я Евангелия до этого не читал, читал больше старцев. А тут… От этих слов меня аж пот прошиб, руки задрожали, лежу сам не свой. Такие вот дела. Они меня терзали, а я у них помощи искал… Это сильнее чем ледяной водой облить… Сразу всё перед глазами проскочило: и поездки к бабкам и дедкам, и увлечение йогой, и Алан, и изучение экстрасенсорики, и много чего ещё… Лежу, плачу и у Бога прощенье прошу.

С этого дня устроил я для себя жёсткий пост. Едой моей был только чёрный посолёный хлеб, три кусочка на день и вода. Молился и читал Евангелие не переставая. Молитву знал только «Отче наш». Её и читал. И что вы думаете, проходит семь дней, встаю утром и чувствую, здоровый. Говорю жене, а у самого слёзы на глазах. Детей обнимаю, целую. Мать с женой тоже плачут вместе со мной. Дети, на всех глядя и не понимая, что происходит, тоже разревелись.

Тут ко мне опять пришло церковное рвение, но ненадолго. Смущали меня иные конфессии. На улицах останавливают и давай мозги морочить. Ну, я и распалялся с ними, спорил. До того распалюсь, доказывая противное, что, наверное, всех чертей соберу себе в помошники, лишь бы доказать свою православную правоту. Даже ходил один раз на их богослужение, в секту значит. Был и у пятидесятников, и адвентистов седьмого дня. В общем, у кого только не был. Уж очень мне хотелось узнать, о чём они там говорят на своих собраниях, и если можно, то хотел кого- нибудь спасти.

– И что же, удалось?– спросил я.

– Нет, не удалось. Сам было чуть сектантом не стал. Да Бог миловал. Не по Сеньке оказалась шапка. Ревность не по разуму, как говорится.

– Это, что, – другая история?

– Нет, история всё та же. Только забыл вам сказать одну вещь. Как приехал я из командировки, со съезда, такое ощущение было, что как будто в чём- то выпачкался. Пошёл я в церковь и рассказал на исповеди всё батюшке. Говорю, а сам слёз сдержать не могу. А батюшка такой внимательный, кроткий, тихий. Плачьте, говорит, не стесняйтесь. Всё ему рассказал: и про бабок с дедками, и про сына, и про то, как переписывал и читал их поганые молитвы, якобы в древних монастырях найденные и только ими, колдунами, сохранённые.

Рассказывай, рассказывай,– говорит батюшка,– тебя Бог слушает.

– Вы,– говорю,– батюшка накажите меня,– а он в ответ:

– Вы уж себя так наказали, что куда же больше.– Поцеловал я крест и Евангелие и ушёл. Причащаться не стал, хотя мне батюшка и не запрещал. Не мог я сам к причастию подойти, пока всех грехов не исповедую. Так, приходил я исповедоваться раза три, и всё вспоминаю, и вспоминаю, что когда- то со мной было и я поступил не должным образом. Знаете, с тех пор никогда так не исповедывался, даже когда оглашенным бегал.

И вот в конце третьей исповеди мне батюшка так тихонько и говорит:

– А что, мил человек, к причастию не подходите? Пора, пора. Сегодня обязательно причаститесь. Я и причастился христовых тайн. Да так причастился, что сроду того причастия не забуду. Знаете, мне подходить, вкушать тела и крови Христовой, а меня такой страх охватил, хоть из церкви беги: зубы стучат, дрожь по всему телу, руки на груди пляшут и слёзы по щекам текут. Больше ничего и не помню. Помню только, что после запивки и целования креста, меня такая радость охватила, какой я в жизни не испытывал.

Иду, а воробышки на меня смотрят и чирикают. Думаю, это они мне чирикают, тополь макушкой качает, это он меня приветствует. И чего бы я не видел, всё было мило и хорошо. Домой я сразу не пошёл, а вышел за город, на пригорок, сел и петь хочется и мир вокруг такой несказанно красивый. Я хоть тысячу раз этот пригорок видел, а такой красоты вокруг не наблюдал. Будто с моих глаз пелена спала. Долго я просидел на том бугорке. Наконец, чувства во мне стали немного успокаиваться и я пошёл домой. В жизни этого состояния не забуду. – Повторил он ещё раз ранее произнесённую фразу.

6.

Автобус въезжал в какой-то населённый пункт. За окном замелькали заборы, дома. Какой-то мужичонка, заехал с возом в кювет и никак не мог оттуда выбраться. Лошадёнка кособоко стояла в оглоблях и, задрав голову, искоса смотрела на незадачливого возницу. Маленькая, рыжая собачонка, видя столь интересное событие, радостно бегала вокруг и тявкала, то на лошадь, то на хозяина, то на воз, как будто он мог её услышать. Я улыбнулся, глядя на эту трогательную картину.