Странные истории

С тех пор прошло три года. Отца Пахомия похоронили рядом с часовенкой. Эту часовенку, почти до конца, срубил Сеня. Рубил после работы в поле, рубил в холод и зной. Ему никто не помогал, но и явно не мешал. Зато к часовне приходил каждый день отец Пахомий и наставлял Сеню, что и как должно быть. И если Сеня сетовал на нехватку материалов, то старый священник говорил: «Ты только верь, Семён, и всё будет, тебе даже и просить ничего не придётся. Верь, ведь это так просто».

Рубил часовню Сеня один, а вот класть верхние венцы и крыть крышу народу прибавилось. Пришёл с топором шурин, за ним пришли два сына бабушки Тани Фёдор и Артём, отец Маши и Нины, пришёл с того конца деревни, даже не зная, что здесь собралась целая артель.

– Нам такие длинные как раз и нужны,– пошутил Сеня, увидев Артёма.– Стойку как будем ставить – он её, в аккурат, и подержит.

Перед тем как установить крест, на крышу стали поднимать стойку. По сути, стойка – это хорошо вытесанное бревно. Его поднимали верёвками.

– Ещё разок! Ещё взяли!– командовал Фёдор, ловко орудуя вагой и направляя комель в засеку. Наконец – нижний конец заправлен и начался медленный подъём. И в то время, когда стойка почти встала на своё место, то есть, заняла вертикальное положение, случилось ужасное – одна из растяжек лопнула и стойка, потеряв равновесие, накренилась и стала падать на стоящих внизу людей. «Поберегись!– кричал Артём, видя со стороны, как стойка падает прямо на братьев. Он, перепрыгивая длинными ногами через доски, бежал к мужикам, понимая, что не успеет и что несчастье неминуемо. А что он мог сделать, разве только свою голову подставить.

Стойка падала медленно и тяжело. Сеня был на самом верху, он видел падающую стойку, видел внизу мужиков, на которых она падала, и бегущего к ним Артёма. Сеня не мог кричать, спазма перехватила горло и он только сипел. Но вдруг, когда до мужиков осталось не больше метра, стойка круто изменила направление, как будто её кто оттолкнул рукой, и упала в стороне.

– Я же видел! Я видел, что она падает на вас!– кричал и радовался Артём. Если бы не видел – не поверил бы. В это время из-за угла часовни появился с палочкой в руке отец Пахомий.

– Батюшка,– кинулся к нему на встречу Сеня,– стойка чуть мужиков не зашибла!

– Так ведь не зашибла же,– проговорил он, и добавил,– пока строятся часовня и церковь – никаких несчастных случаев не будет.

– Отец Пахомий умер зимой в крещенские морозы. Похоронили его около часовни. Николай и Сеня вытесали ему хороший дубовый крест. А через неделю на могилку пришёл Сеня и прибил дощечку с надписью:

«Верьте, ведь это так просто».

Подошёл Николай, спросил:

– Что ж, не имени ни отчества? Не по- людски как-то.

– Всё по- людски, имя его и так никто не забудет, а то что говорил, могут и забыть.

Через неделю он принесёт ещё одну табличку и прибьёт её рядом с первой.

О церкви в селе, пока не говорят.

Робостно

(рассказ)

У маленькой Ксюши нет Мамы. Вернее она есть, но об этом взрослые не знают. Они думают, что они её закопали в могилке, поставили крестик, затем собрали поминки и всё. Нет, не так. Просто взрослые в этих случаях, похожи на совсем ещё маленьких детей, как Рита – её маленькая сестрёнка. Вот та действительно ещё ничего не понимает. Ей два года, она умеет говорить и набивать себе шишки и делать царапины. С ней постоянно возится бабушка. Рита её любит и завёт мамой. Глупая, она даже не знает, что это не мама, а мамина мама. И когда Ксюша говорит сестрёнке, что она глупая, то бабушка ворчит и поправляет: «Нельзя так говорить о сестрёнке. Она не глупая, а глупышка». Только какая разница между словами «глупая» и «глупышка» Ксюша не знает. Она вообще многого не понимает в жизни взрослых. Например, не понимает почему с ними не живёт отец, а ведь раньше, когда была жива мама, он был вместе с ними. Теперь он приходит раз в неделю, а то и реже, приносит какую-нибудь игрушку Рите, спрашивает: «Как дела» у Ксюши и разговаривает с бабушкой.

Они, обычно, общаются на кухне, плотно закрыв за собой дверь. Однажды дверь не была плотно закрыта и Ксюша услышала, что речь шла о какой-то Веронике. Бабушка сидела за столом, обхватив голову руками, а отец ходил от двери к окну, не переставая курил и говорил:

– Вы, Елизавета Терентьевна, просто не понимаете. Вероника хорошая женщина, она любит детей, но ей просто не повезло, ошиблась.

– Это ты называешь словом «ошиблась», – перечит бабушка, – Кукушка она, вот и всё. Не повезло видишь ли ей. А мне, значит, зятёк дорогой, повезло по-твоему? Двое на моих руках, мал – мала меньше, а ты хочешь на мою шею,– и она, закрыв лицо руками, заплакала. Когда она плакала, отец ещё быстрее начинал ходить по комнате, тыкал сигаретой в пепельницу и говорил: