Странники в ночи

- А что такое для вас предательство? - спросил Щербаков, преодолев секундное искушение увести разговор в сторону связи жизни и литературы.

- О таких предметах можно рассуждать долго, - Андрей провел рукой над крышкой стола. - Предательство, любовь, совесть, ответственность, прирученность - неконкретно, как понятия. Но если мы сузим рамки до отношений мужчины и женщины, все становится простым и ясным. Мы в ответе за тех, кого приручили. Определенные моменты в жизни человека - это бой. Для писателя, например, это может быть время работы над каким-то произведением, особенно трудным и важным, но совсем не обязательно. Трудные моменты жизни - это бой. И ты веришь, ты рассчитываешь, что вот этот человек прикроет тебе спину в бою. А он уходит, сбегает. Вот что такое предательство. Наверное, это не имеет отношения к любви или нелюбви. Бросить того, кто и без тебя прекрасно обойдется - не предательство. Сесть на коней и разъехаться после боя - не предательство. Но после боя, черт возьми, после!

- А физическая измена?

- Она может и быть предательством, и не быть таковым. Все зависит от обстоятельств - в какой момент, почему... И от внутренней сущности человека, от того, как он умеет понять другого. Простить можно почти все или не прощать почти ничего. Я не назову вам конкретный поступок, какой стопроцентно нельзя простить. Все зависит не от поступков, а от мотивов и обстоятельств. Решительно все.

- Спасибо... А теперь давайте вернемся к вашему творчеству. Расскажите, как все начиналось.

Андрей усмехнулся.

- Очень забавно. Знаете, я всегда любил фантастику... В детстве проглатывал все, что удавалось раздобыть, даже полную чушь, лишь бы был ярлык "фантастический роман". И вот классе, кажется, в седьмом написал я в школьной тетрадке коротенький рассказ под названием "Экспедиция доктора Хейма". Литературных достоинств у него не было никаких, графомания. Вся соль в сюжете. Эта самая экспедиция прибывает на какую-то планету ради месторождений редких металлов. Там они обнаруживают рабовладельческую цивилизацию. И что же они, по-вашему, делают? Утруждают себя попытками разобраться в сложностях чужого разума? Да ничего подобного. Без малейших колебаний, как по свистку, они сразу хватаются за лазерные пушки и в два счета разносят рабовладельцев на куски.

- Действительно забавно, - вставил Щербаков с вежливой улыбкой.

- Самое смешное начинается дальше. Я отправил этот рассказ в журнал "Техника - Молодежи"...

- О!

- Да... И мне прислали ответ, такую мини-рецензию. Одну фразу из неё я никогда не забуду: "Рассказ ваш порой становится просто кровожадным"...

Щербаков рассмеялся, а с ним и Андрей.

- Дальше было много всякого, - продолжал Андрей с прежней интонацией, на той же волне. - Я до сих пор не уверен, нормально ли то, чем я занимаюсь, да простят меня коллеги. Писать книги - странная профессия, и не так легко объяснить, как они появляются на свет. Я прочту вам одно небольшое шуточное стихотворение с длинным названием: "Универсальный рецепт творческого коктейля. Продукт к употреблению не рекомендуется, очень опасен для здоровья".

- Интересно, - сказал Щербаков.

- Да... Вот послушайте.

Андрей взял паузу, чтобы вспомнить стихи.

Плесни в бокал по капельке печали и молчания,

Добавь осколок сумерек, колючий звездный свет,

Добытый из щемящих снов на острове отчаяния,

На острове, где можно все, где лжи и смерти нет.

Потом долей, да не жалей, пусть будет там немерено,

Экстракт из неизбывных бед и горестей твоих,

Но должен быть он извлечен тобой со дна неверия,

Где каждый слишком смел и горд, чтобы искать других.

Поверь, что ты уже в пути туда, куда нельзя дойти,

Где бьется пламя на краю сгорающего дня...

Рецепт не полон мой, прости, не торопись к губам нести

В твоем бокале нет ещё ни тайны, ни огня.

Добавь до верха, не скупясь, густого одиночества,

Смешай отдельно в миксере души добро и зло,

Теперь зажмурься и глотай коктейль "Особый творческий"...

И если сразу не умрешь, считай, что повезло.

А после в синем сумраке лежи, ищи решение,

Таращась вопросительно в кружащуюся тьму...

Все в мире преходяще, и в этом - утешение,

Хотя никто на свете не знает, почему.

Он помолчал, слегка кивнул, так обозначив конец стихотворения, и добавил:

- Просто шутка, конечно. Но в каждой шутке...

- А над чем вы работаете сейчас? - полюбопытствовал журналист.

Андрею вдруг стало холодно, словно жаркие лучи прожекторов неожиданно заледенели.

- Вы имеете в виду новый сюжет? - его голос дрогнул.

- Хотя бы в общих чертах. Я знаю, что писатели не любят говорить о будущих книгах.

- Как правило, и я не люблю. Но об этом замысле расскажу охотно думаю, он всех заинтересует, потому что основан на реальных и сравнительно недавних событиях.

- О, пожалуйста, Андрей Константинович, - обрадовался Щербаков.