Странники и Островитяне

Хорошо, хоть дождя сегодня не обещают. Как только закончу эту запись, отправлюсь, по своему обыкновению, на прогулку до курьерской конторы, что на другом конце улицы. После этого зайду на рынок. В последнее время моя еда состоит из тушеных овощей, но, чтобы подбодрить себя во время одиноких выходных, я время от времени позволяю себе роскошь — кусок дешевого мяса.

Понедельник, 26 января

В это утро посыльный не принес ничего, но спустя некоторое время в дверь моей комнаты неожиданно постучали. К моему удивлению, за дверью стояла хозяйка меблированных комнат — дородная женщина, которая обычно без особой охоты поднимается по лестнице, предпочитая оставаться внизу, на кухне, со своими собаками. Однако сейчас она поднялась ко мне, держа в руке длинный белый конверт, с ярко-красной восковой печатью и моим именем, написанным торопливым, неразборчивым почерком. По ее словам, это письмо только что принесла пожилая дама, в длинном старомодном платье, явно не из Службы курьеров! Я поспешил к окну, но никого не увидел.

Как только хозяйка спустилась к себе, я дрожащими руками сломал печать на конверте и развернул единственный листок пергамента, который был внутри. Со все более растущим изумлением я прочитал письмо, которое оказалось не чем иным, как предложением работы! Я не смог вспомнить вакансию, на которую ссылался его автор, но, просмотрев свои папки, обнаружил следующее объявление:

ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩЬ В РЕСТАВРАЦИИ

Мой особняк пришел в запустение. Он довольно велик, поэтому требуется немало труда, чтобы привести его в пригодное для жилья состояние.

Я бы с удовольствием воспользовался услугами надежных и трудолюбивых людей.

Если вы сочтете, что обладаете соответствующей квалификацией, пожалуйста, напишите по адресу…

Подпись была неразборчива. В последние месяцы я ответил на такое количество подобных объявлений, что эта коротенькая заметка, видимо, просто вылетела у меня из головы. Я попытался вспомнить, что именно я мог написать тогда, предлагая свои услуги. Вероятно, я приложил немало усилий, чтобы особо подчеркнуть методичный склад ума, способность руководить людьми, талант вести счета и блестящую способность быстро и эффективно решать организационные задачи, какими бы сложными они ни были.

Я внимательно прочел последние строки письма. Тот, кто написал его, приглашал меня прийти в любое удобное время по указанному адресу. Дом находился на окраине города. Название местности было мне знакомо, хотя как я ни пытался, но не смог припомнить частных домов в этом месте — ни полуразрушенных, ни еще каких-нибудь.

Во всяком случае, перед выходом мне нужно будет натереть ботинки, подровнять усы и почистить щеткой старый добрый мундир. Я полон решимости появиться перед будущим работодателем в самом располагающем виде.

Рыжик Браун и его мама

— Подтяни носки, Майкл! Не смей идти в школу в таком виде!

Рыжик Браун остановился у ворот. Опершись о столб — ранец неуклюже свисал спереди, — он, осторожно балансируя сначала на одной ноге, потом на другой, натянул колючие серые носки. Он слушал, что говорила мать.

— И не забудь закрыть за собой ворота, — ее голос звучал раздраженно, — а то листья налетят и замусорят всю клумбу. И после школы сразу домой! Я запрещаю тебе болтаться на лужайке с мальчишками Хопкинсов!

Рыжик, вздыхая, потянул створки ворот, чтобы они закрылись, и сдвинул ранец на бок. Затем он побрел по узкой дорожке до угла, где та выходила на главную улицу деревни.

Мальчик жил вдвоем с матерью. При крещении ему дали имя Майкл Браун, но из-за его веснушчатого лица и копны рыжих волос, торчащих в разные стороны, все в деревне звали его Рыжик. Все, кроме матери и, конечно же, бабули Хопкинс. Его мать не любила клички. В сущности, в мире было множество вещей, которые не любила мама Рыжика. К примеру, она не любила стирать простыни и взбивать подушки. Это было удивительно, потому что она, казалось, стирала их почти всегда, не считая того времени, когда помогала в деревенской церкви. Она говорила Рыжику, что вынуждена стирать вещи других людей, чтобы зарабатывать на жизнь, и что иногда людям приходится делать то, что им не хочется. В доме всегда пахло мылом, крахмалом и выглаженным льном. Иногда дамы из больших домов приходили за своим бельем и забирали его через заднюю дверь, но чаще миссис Браун приходилось самой идти по главной улице, чтобы отнести готовый заказ.

А еще миссис Браун не любила, когда Рыжик спрашивал о своем отце. Она всегда говорила, что давным-давно ему пришлось уехать и что он никогда не вернется. Когда Рыжик пытался расспросить ее подробнее, она начинала креститься, и спустя некоторое время он понял, что ему не хватает храбрости спросить ее вновь.