Страницы тёмных снов

— Моя подруга говорит, что нет. Жертвы с таким уровнем синдрома начинали принимать психокоррекцию только после того, как мужья или любовники избивали их так, что те попадали в больницу. Там за этих дурёх принимались психологи соцслужбы и вправляли им мозги. А полиция и суд приводили в разум насильников. Обычно через тюремное заключение. Я сама таких дел не вела, но подруга — журналист, она несколько раз о таком писала. И она Нижняя. Так что жертву от сабы-мазы отличит легко.

— Но ведь не бывает безвыходных ситуаций! — воскликнула Элис. — Должен быть способ спасти эту дуру! Трай, мы росли у нормальных родителей. У нас в семье никогда не было насилия, ни физического, ни абьюза. Мама очень сильная, уверенная в себе, независимая. И папа такой же, он не сексист, уважает женщин так же, как и мужчин. И мы с ней учились в нормальной школе. Там не было всех этих бредней о том, что в женской природе заложено повиновение мужчине и стремление к домашнему очагу. Почему Мойра стала жертвой? Родители не могут понять, что они сделали не так.

— Кроме родительского и школьного воспитания есть ещё и самовоспитание. Ты можешь сколько угодно говорить своему ребёнку одно, а он будет делать другое.

Элис подумала.

— Может, её слишком баловали? Она не научилась предусмотрительности, критической оценке окружающего мира, самостоятельности, независимости и умению принимать собственные решения? Если так, Мойра будет искать того, кто всё сделает за неё. А отдать управление собой кому-то другому означает перестать быть человеком. Ведь даже в мире БДСМ Рабыни остаются полностью самостоятельными и независимыми, прерывают игру в принадлежность и подчинение Господину в ту же секунду, как он сделает что-то неприятное для них.

— Что верно, то верно, — кивнула Трейси. — Нижняя тем и отличается от жертвы, что никогда и никому не позволит совершить в отношении себя то действие, которое ей не нравится. Вплоть до того, чтобы вызвать для вразумления Хозяина или кандидата в таковые полицию. Не говоря уже о пресечении хамства, манипуляций и насилия посторонних.

Она сделала глоток кофе, подумала.

— Что касается избалованности, то ты, возможно, и права. Избыток опеки не менее вреден, чем её недостаток или семейное насилие. Но ошибки родителей — это только часть проблемы, потому что на две трети свой характер и свою судьбу человек делает сам. Мойре никто не мешал осознать свои слабости и работать, чтобы превратить их в силу. Сходить к психологу или хотя бы читать хорошие книги о том, как скорректировать свою личность и научиться решать житейские проблемы от отношений с коллегами до связей с мужчинами. Человек не может не понимать, что с ним что-то не так. И тогда он либо решает проблему и становится счастливым, либо делает вид, что ничего не происходит, и погружается в проблемы всё глубже. Поэтому твои родители ни в чём не виноваты. Мойра несколько лет не девочка, а взрослый человек. В двадцать два года давно пора не только иметь собственные мозги, но и уметь ими пользоваться, потому что в этом возрасте любой и каждый человек сам и только сам делает себе жизнь.

— Вот она и наделала, — кивнула Элис. Надолго замолчала, а после сказала: — Но ведь у неё ещё есть шанс всё исправить?

— Шанс есть всегда. Но не всегда есть желание его использовать.

— И это верно, — согласилась Элис. — Похоже, всё, что нам остаётся, это выхаживать и поддерживать Мойру, когда Рик наиграется ею и выбросит. Если к тому времени от неё останется то, что можно восстанавливать.

— Элис, я, возможно, покажусь тебе жестокой и циничной, но всё скажу… — Трейси покусала губу и решилась: — Никто из нас не может прожить жизнь за другого человека. И ты, и твои родители сказали Мойре всё, что должны были сказать. Она услышать не захотела. И это её выбор и только её ответственность за него. Поэтому пора предоставить Мойру той судьбе, которую она сделала себе сама. Если кто-то сам лезет в пасть чудовища, то лезть вслед за ним не должны даже самые близкие ему люди. Каждый сам выбирает свой путь. Мойра идёт своей дорогой, вы идёте своей.

Элис молчала, обдумывая.

— Ты права, — кивнула она. — Бессмысленно посвящать себя спасению утопающего, который кусает и пинает спасающих за то, что мешают уйти на дно. Рик для Мойры что-то вроде наркотика. А наркомана можно вылечить, только если он сам захочет излечения. Но, боюсь, в случае с Мойрой ждать можно только замены героина на кокаин. — Элис печально улыбнулась: — Папа это понял первым. И стал убеждать маму. А моё просвещение доверили тебе. И ты справилась.

— У Мойры есть и всегда будет шанс всё исправить, — ответила Трейси.

— Как и испортить всё ещё больше, — криво усмехнулась Элис. — Но это её выбор.

Она встала и потянула Трейси.

— Поедем к океану. Куда-нибудь на дикий пляж, где нет людей. Только мы и океан. Он лучше всех умеет успокоить и утешить.

— Поехали, — Трейси повела Элис к машине.

* * *

Мойра смотрела в прайс-лист предстоящей презентации и не видела ни строчки. Все мысли были заняты Риком.