Страна, которой нет

Ну вот вам, пожалуйста. Сама влипла и чуть всю семью за собой не утащила, а досталось, как всегда, Сонеру. Крепко досталось, и лучше бы уж отец его побил, чем так ругать и сердиться. Ну да, сдал и проговорился – а поди тут не сдай, если они сами все знают. Объяснение, придуманное уже в самолете – мол, они все знали, а я просто тянул время, чтоб она улики уничтожила, - отца то ли убедило, то ли нет, непонятно. Вообще Афрасиабу Усмани было не до сына. Понятно, но все равно обидно. Особенно с учетом того, что сына выпустили на неделю, «за вещами».

Хорошенькие получились дубайские каникулы, нечего сказать.

Самое страшное, что все это - ерунда. Можно огорчаться, можно обижаться, Ширин ругать можно, но совсем притвориться не получалось. Где-то между Дубаем и домом мир взял и стал настоящим. Отец такой длинный и злой не потому что Сонер сделал что-то страшно плохое и не потому что срывает нервы, а потому что... на нем все и его могут убить. Всерьез. Как Тахира. Нет, не как Тахира, потому что Тахир был до и как в игре. Теперь здесь все по-настоящему.

Если его убьют, до Ширин теперь едва ли дотянутся, да и смысла нет: она уже почти замужем; а Сонера специально убивать не будут. Если смогут, не убьют. Потому что он наследует отцу, потому что не все можно отобрать, растащить, конфисковать. Зато посадят в тюрьму. Надолго, может быть, на всю жизнь, пока что-нибудь не переменится, пока он снова не станет нужен, а этого может и вовсе не случиться. Впрочем, тюрьмы Сонер боялся не всерьез. Он знал, что через неделю вернется в Дубай, пусть и не хочется, а куда деваться. Там новые родственники. Сильная, уважаемая семья. Позаботятся.

Сонер Усмани боялся крушения своего мира – и понимал, что поздно. Все, к чему он привык, больше не существует. Дом остался домом, и комнаты – комнатами, и его любимые гаджеты с места никто не сдвинул, и вещи в шкафах остались те же. Но больше он не сын министра транспорта Восточного Пакистана, он сын премьер-министра Усмани, и от премьер-министра теперь зависит едва ли не больше, чем от президента.

Единственный способ что-то вернуть - быстро стать взрослым. Или не взрослым, но кем-то, кого нужно защищать не больше, чем взрослого. Кто может защищать сам. А Сонер не знал, как это делают, никогда не думал раньше. И, разговаривая с теми двумя, тоже не думал. Не думал, что то, что он ляпнет, сделает, забудет, провалит, может сказаться на внешнем мире. Устроят Ширин выволочку, так она сама виновата. Теперь назад, туда, нельзя и не хочется, а вперед некуда.

- Посмотрим, что ты понимаешь, - говорит отец, пригасив мониторы и заглушив гарнитуру. – Перечисляй наши потери. – И смотрит в упор и сверху, как всегда и было. Отвечай, рассказывай, докладывай, что выучил, что знаешь.

Сонеру очень хочется сказать, что отец, в непостижимой мудрости его, больно много запрашивает. Сначала не посвящает и в пятую часть своих дел, а потом изволь ему перечислять. А что, ведь Ширин бы знала. Влезла бы без спроса, вынюхала, подслушала и разведала, следя за собственным отцом, но знала бы. Вот, теперь ее нет и вынюхивать она будет в другом доме, вот, ты же всегда этого хотел – быть единственным, важным и нужным отцу? Давай, пользуйся.

- Ну, во-первых, контакты с Европой. Они примут за версию, что у нас все случайно сорвалось, но не поверят. – Говорит, а сам не знает, откуда все это берется. Словно сестрица стоит над ухом и подсказывает. – Будет достаточно считающих, что мы действовали за их спиной. Даже чтоб прикрыться ими.

- Неплохо, - говорит отец, и впервые за два дня внимательно разглядывает Сонера. – Давай дальше.

- Во вторых, нас раньше не было видно. Министр транспорта - это важно, но он не первый. Теперь мы на свету и любой, кто хочет перемен, станет бить по нам, потому что президент без нас не удержится. - Сонер подумал и добавил. - Его съедят раньше, чем он успеет найти себе новую опору. Еще во-вторых, такой опорой не сейчас, но быстро, захотят стать, как минимум, двое в твоей нынешней коалиции.

Отец одобрительно хмыкает, покачивает головой – продолжай, мол.

- Ширин. Ты говорил, вырастет – возьмем ей мужа в дом. – Отец морщится, он не любит, когда напоминают об его собственных ошибках и неправильных прогнозах. – Ты на это рассчитывал, она многое вела и знает больше, чем я. Чем я сейчас.

Отец кивает.

- Ширин. - повторяет Сонер. - Ее... угнали. Наверное, что-то она еще будет для нас делать, но просить опасно и доверять опасно.

И думает, что доверять было опасно и раньше, только они не догадывались. Какие могут быть амбиции у большого мощного компьютера, у девочки «пока-не-съешь-обед-учебник-не-получишь»? Могут, оказывается - стать еще больше, еще мощнее, работать в масштабах мира, а не страны. Сонер видел сестру перед отъездом, она была какой-то... другой. Новые модули, наверное.