Страна, которой нет

И подумал, но вслух не сказал – хотелось бы мне знать, почему первым делом Фарид позвонил именно ему, а не отцу, не отцовским секретарям, не дядюшкам, даже не в собственную безопасность жайша?

- А вы… - развернулся аль-Сольх, уже собрался что-то сказать, потом вспомнил, что перед ним героический спаситель его драгоценного мальчика, осекся. – Простите, я просто вне себя, просто не могу удержаться. Они хотели убить моего сына!

Амар прикусил губу, глотая совершенно неуместный смех – за истерику не сойдет, не поверят. Попытался уставиться на Штааля… и по глазам его, по внезапно остекленевшему взгляду, понял, что и начальство одним «Ульем» не ограничилось. Он-то когда успел?..

- Следующим пунктом программы - восстание в пустыне.

Рафик аль-Сольх явно не читал ни одного из источников - или не понял. Или не хотел понимать.

- Они хотели его убить. По крайней мере, им было плевать, умрет он или нет, станет калекой или нет, сойдет с ума... Ему нельзя. Такая доза этой дряни...

Комм дернулся, на экране проступило «Подготовьте и предъявите альбом по материалам…» и далее длинный список кодов, которые еще утром были для Амара закрытыми. Он благодарно кивнул и вышел в коридор, оставив Штааля утешать разгневанного отца. Это, кажется, надолго.

Альбом он собирал не меньше сорока минут - потому что все физиономии и пейзажи проверил сам и лично. Кто, что, где, в каком контексте, как сочетается. Исходил из соображения, что человек, ведущий допрос, должен хотя бы приблизительно представлять себе возможные результаты. Фарид никуда не убежит.

И правда, куда денешься с тремя трубочками - на каждый локоть и под ключицу. Особенно, если на лице выражение, будто тебя после тяжелого похмелья (что, по сути, правда) изнутри родниковой водой промывают.

- Ну, это Бреннер. Он там был. Это его помощник, он тоже там был…

Амару оставалось только кивнуть. С Бреннером понятно, а вот фотографию Вальтера Фогеля, бессменного ассистента, Амар нашел крупную, но достаточно старую. Другая прическа, другая одежда. Хотя его-то Фарид мог видеть на конференции.

- Вот этот. – Шестнадцатый уверенно ткнул в один из портретов. Равнодушно пролистнул два десятка других снимков. - И вот этот… точно.

- Уверен?

- Совершенно. У меня зрительная память… Я же рисую. Вообще, надо было мне сначала нарисовать, - надувался Фарид не так выразительно, как отец, но сразу ясно: талант семейный. – Этот и этот. Ну, давай перетасуем или ищи другие картинки, если не веришь.

- Верю, верю… - Амар вздохнул. Верить не хотелось. Фарид с редкостной уверенностью выбрал из двух сотен реальных и смоделированных портретов именно Ажаха и неустановленного Хс по прозвищу Бамбук.

И если Ажаха аль-Рахмана, Последнего Талиба, фигуру скандальную и романтическую, Фарид мог видеть и в новостях, и во многих прочих специально отгороженных местах, то "Бамбук" даже в базах данных жайша не обнаружился.

- Всех вместе?

Фарид задумался.

- Не помню. Может быть, не в одном помещении одновременно. Не всех одновременно. Но Бреннера и этого, - он поднял листок с Ажахом, - точно вместе.

- А ты знаешь, кто это?

- Пуштун какой-то, - сказал Шестнадцатый. – Хотя, может, и нет – но жил в Пакистане.

- Почему ты так думаешь?

- Ну… вообще по виду. И по выговору. Они же при мне разговаривали.

- О чем?

- Не помню я! Не помню, отстань! – взвизгнул Фарид.

- Ладно, успокойся, - вздохнул Амар. - Но вспоминай. Это важно. Вспоминай, тебя потом в любом случае по кускам разберут.

- А кто он?

- Извини, не скажу, чтобы тебе... ложных воспоминаний не навеять.

Фарид помолчал немного, посмотрел еще раз на фотографию.

- Я, получается, был прав? - спросил.

- А черт его знает, - честно ответил Амар. - То ли прав, то ли нет - но то и другое очень невовремя.

Суджан Али, проездом

Суджану не нужно было перечитывать радостный щебет неизвестной Фатимы, отправленный в кондитерскую "Торт-Европа", Карачи, но прихотями сети свалившийся в почтовый ящик кондитерской "Торт-Европа", Мирут. В самом деле, что такое государственная граница для электронных символов? Сдвинь пару цифр - и система не отличит Индию не то, что от любого из Пакистанов, но и от Антарктиды.

Не нужно было, но он перечитал. В сто двадцать первый раз. Полюбовался голографической подписью Фатимы, посреди которой почти в открытом виде красовался номер банковского счета, старого, мертвого счета, с которого он снял деньги на покупку той кондитерской, что в Мируте.

Перечитал и опять решил, что ничего не понимает.

Не сходилось. Ну, допустим - хотя какое там "допустим" - не удалось ему закопаться так глубоко, как хотелось бы. Нашли его пенсионное гнездышко. Но рассказывать ему об этом - зачем? И зачем - сейчас? Он ведь еще и доехать туда не успел. Свернет по дороге - поминай, как звали. Чтобы отследить, откуда примут, прочтут письмо? Не смешите, частные спутники на что? Чуть больше заплатил - и вот для сети ты уже где-нибудь в Таджикистане. Чтобы спугнуть? А смысл? Предупредить, что ищут? Не похоже. Сказать "а мы все знаем" как в плохом кино?

Не бывает даже в плохом кино.