Страх подкрался незаметно

— Спасибо, Дэнни. Знаете, мой отец сейчас в больнице.

— А что с ним?

— Коронарный тромбоз... Такие вот неприятности... Дэнни, дело в том, что сегодня у моей прислуги выходной день. Дома я совершенно одна. Вы в курсе того, что должно произойти сегодня в полночь?

— Вы о Хьюстоне? — спросил я.

— Да... — Она замялась. — Знаете, Дэнни, я очень много думала обо всем этом и чувствую себя просто ужасно. Не уверена, что смогу одна пережить сегодняшнюю ночь. Не согласились бы вы составить мне компанию?

— О чем речь, конечно! Во сколько мне приехать?

— Для меня это так важно, Дэнни, — виноватым голосом сказала она. — В десять часов вас устроит?

— Буду ровно в десять.

— Спасибо, Дэнни. Жду с нетерпением.

Из конторы я ушел в половине шестого. Фрэн проводила меня вопросительным взглядом.

— Отдых! — пояснил я. — В мире полно женщин, готовых биться насмерть за право обладать моим профилем! Я же, неисправимый романтик, страдаю из-за одной рыженькой, бюст которой всего каких-то восемьдесят сантиметров...

— Девяносто четыре с половиной, — поправила она. — Я проверила.

— Да? Тогда беру свои слова обратно. У вас есть шанс познакомиться поближе с профилем греческого бога. Только не надо считать меня хвастуном, я просто констатирую очевидные факты.

— Сейчас разрыдаюсь, — холодно заметила она. — Сколько бриллиантов можно купить на ваш профиль?

В случае надобности, я умею быстро исчезать. Исчезнув из конторы, я отправился домой. Там я выпил пару стаканчиков, слегка закусил копченой семгой и стал ждать. Время тянулось томительно медленно. Наконец часы уведомили меня, что уже девять. Я поднялся из кресла и направился к выходу.

В половине десятого я прибыл на Векман-Плас. На мой звонок дверь открылась, и передо мной возникла Марта Хэзлтон.

— Дэнни! — радостно улыбнулась она. — Входите же быстрее! Я вам так рада!

Оставив в прихожей плащ, я прошел в гостиную. В камине из белого мрамора пылали березовые поленья. Было очень тепло, и, наверное, именно поэтому Марта оделась легко и с изяществом. Поверх пестрой пижамы из тончайшей материи она накинула прозрачное кимоно из белого нейлона. Воротник и отвороты кимоно были черного цвета.

У камина стояли диван и столик, на котором призывно мерцала батарея разнокалиберных бутылок.

Взглянув на меня блестящими глазами, Марта сказала:

— Проходите к огню, Дэнни. Садитесь. Огонь — это прекрасно! Мы немного выпьем, и мир вокруг станет еще прекраснее.

— Кажется, в этом что-то есть, — охотно согласился я. — Что вы будете пить?

— Скотч. Старый добрый скотч. Безо льда, Дэнни! Сейчас зима, зима моей ушедшей молодости... Кстати, вы не знаете, откуда это?

Я подошел к столику, наполнил стаканы.

— Сколько вы уже успели попробовать старого доброго скотча? — поинтересовался я.

— Какая разница? — недовольно поморщилась она. — Я не считала стаканы! Мне двадцать семь лет... В этом возрасте можно делать все, что хочется. А чтобы делать то, что хочется, надо иметь деньги. Деньги у меня есть, Дэнни Бойд. Почему же я не могу делать то, что мне хочется? Ответьте мне!

Я сел рядом с ней на диван и предложил ей стакан. Взяв его, она произнесла:

— За наше здоровье, мистер Бойд! А оно у нас есть. Так, кажется, говорят?

— Кто говорит?

Наморщив лоб, она помотала головой.

— Фу, как вы вульгарны, Бойд!

— Зачем вы изображаете из себя шлюху? — спросил я.

— Я? — удивилась она. — Впрочем... Да, вы правы... Пейте, Дэнни, мы живем лишь один раз, и жизнь коротка.

— Неужели? Не торопитесь жить, и тогда проживете дольше.

Запрокинув голову, она одним глотком осушила свой стакан. Потом долго рассматривала пустое донышко коварного сосуда и вдруг с силой швырнула его в камин. В огне блеснули тысячи маленьких искр.

— Мой дедушка был воином, — невнятно продекламировала она. — Он насиловал женщин, убивал мужчин и прожил всего девятнадцать лет. Вы поняли, в чем смысл этой истории, Дэнни?

— Я внимательно слушаю, — недовольно проворчал я.

— Убивать — это тратить время впустую. Жизнь и так слишком коротка.

Внезапно она громко расхохоталась. Пожав плечами, я осушил свой стакан и плеснул себе еще.

Так же внезапно Марта перестала смеяться и спросила:

— Который час?

— Пять минут одиннадцатого, — ответил я.

— Ну что ж, вечер, кажется, начинает удаваться, — усмехнулась она и обиженно добавила: — А почему у меня пустой стакан?

— Всему свое время. Сначала я должен вас догнать.

Вскоре я достиг нужной кондиции. В висках у меня легонько пульсировало, а рисунок на ковре постоянно менялся.

— Дэнни! — донесся до меня голос Марты. — Ну когда вы мне нальете?

— Уже, — ответил я, покачнувшись. — Кажется, я вас догнал и уже дышу в затылок.

Я налил виски в оба стакана, умудрившись при этом не пролить ни капли. Марта взяла свой стакан и поднесла его к губам.

— Вот так хорошо, — сказала она, выпив. — А то я уже стала сердиться на вас.

— За что же? — обиделся я. — Я очень милый и хороший. На меня нельзя сердиться.

— Я очень рассердилась на вас тогда, когда мы впервые встретились в баре. Вы сказали, что я ношу шерстяное белье и всех мужчин считаю потенциальными насильниками.