Страх и отвращение в Лас-Вегасе

КОМАНДИР КОРАБЛЯ ЗАРЕЗАН ТУЗЕМЦАМИ ВО ВРЕМЯ «СЛУЧАЙНОЙ» УЛИЧНОЙ ДРАКИ НА ГУАМЕ

(АОП) — С борта корабля ВМС США «Бешеная Лошадь»: Где-то в Тихом Океане (25 сентября) — Вся команда в 3465 человек этого современного американского авианосца охвачена сегодня глубокой скорбью, после того как пять ее членов, включая капитана, были изрублены в куски в уличной драке с «Героиновой Полицией» в Гонг Си. Доктор Блер, судовой священник, провел на рассвете отпевание на взлетной палубе. Похороны проходили в очень напряженной обстановке. Служебный хор 4-го флота ВМС США спел «Tom Thumb's Blues»… и затем, под неистовый звон всех судовых колоколов, кремированные останки пятерых моряков были положены в тыквенные бутыли и брошены в Тихий Океан закутанным в плащ офицером, известным лишь как «капитан 3 ранга».

Вскоре после окончания службы между матросами началась драка, и сообщение с кораблем прервалось на неопределенный срок. Официальные представители штаб-квартиры 4-го Флота на Гуаме; заявили, что ВМС «отказывается комментировать» ситуацию и ожидает результатов расследования на высшем уровне, осуществляемого командой гражданских специалистов, во главе с бывшим окружным прокурором Нового Орлеана Джеймсом Гаррисоном.

…К чему волноваться из-за газет, если это все, что они предлагают? Эгню был прав. Пресса — банда жестоких пидоров. Журналистика — это не профессия или ремесло. Это дешевая забегаловка, прибежище всех посланных на хуй писак и неудачников — потайной вход в отхожее место жизни, гнусная, истекающая мочой маленькая дырка, которую просмотрел инспектор по строительству, но достаточно глубокая для пьяниц, отползающих с тротуара и мастурбирующих над ней, как шимпанзе в клетке зоопарка.

14. Прощание с Вегасом… «Да пребудет с вами господь, свиньи!»

Только блуждая в аэропорту, я вдруг обнаружил, что все еще ношу свое полицейское удостоверение — плоскую прямоугольную оранжевую карточку, покрытую пластиком, на которой было написано: «Рауль Дьюк, следователь по особым делам, Лос-Анджелес». Я увидел ее в зеркало у писсуара.

«Немедленно избавиться от этой штуки, — подумал я. — Сорвать ее ко всем чертям». Тусовка закончилась… и эта фишка теперь ровным счетом ничего не значила. По крайней мере, для меня. И, конечно, для моего адвоката, — у которого тоже была такая карточка — но сейчас он уже вернулся в Малибу и нянчился со своими параноидальными злобными клиентами.

Это оказалось напрасной потерей времени, хуевым времяпрепровождением, которое было лишь — чисто ретроспективно — дешевым оправданием для тысячи легавых, проведших несколько дней в Лас-Вегасе и предъявивших счет налогоплательщикам. Никто ничему не научился, — или хотя бы ничему новому. За исключением, пожалуй, меня… и все, что я усвоил: Национальная Ассоциация Окружных Прокуроров на десять лет отстала от суровой правды и грубых кинетических реалий того, что они только сейчас научились называть «наркотической культурой», в омерзительный год Господа Нашего, 1971-й.

Они по-прежнему выжимали из налогоплательщиков тысячи долларов, чтобы клепать фильмы «об опасностях ЛСД», в то время, когда кислоту стали повсюду называть «студебеккером наркорынка» — это было понятно всем, кроме легавых; популярность психоделиков упала так круто, что большинство основных дилеров уже не толкали качественную кислоту и мескалин, за исключением услуг особо важным клиентам: в основном, пресыщенным наркодилетантам под тридцатник, таким, как я и мой адвокат…