Страх и отвращение в Лас-Вегасе

Он уставился на меня… И тут же зазвонил телефон.

Меня словно электрическим током прошило, но я взял трубку. Прятаться бесполезно. Она нашла нас, и этого было достаточно.

— Алло, — сказал я.

Снова гостиничный клерк из обслуги номеров.

— Мистер Дьюк?

— Да.

— Здравствуйте, мистер Дьюк. Сожалею, наш разговор прервался минуту назад… но я полагал, что должен позвонить снова, потому что у меня возникли кое-какие сомнения…

— Что? — я почувствовал, как над нами сгущаются тучи. Этот мудак собирался меня чем-то ошеломить. Что же эта сумасшедшая сука ему наплела? Я пытался сохранять хладнокровие.

— Мы смотрим эти проклятые новости! — завопил я. — Какого хрена вы мне мешаете, вашу мать?

Молчание.

— Чего вам надо? Где чертов лед, который я заказывал? Где выпивка? Здесь война происходит, парень! Здесь людей убивают!

— Убивают? — он почти прошептал это слово.

— Во Вьетнаме! — орал я. — По этому проклятому телевизору!

— О… да… да… — залепетал он. — Эта ужасная война. Когда же она кончится?

— Скажите мне, — сказал я спокойно. — Чего вы хотите?

— Ах да, — спохватился он, возвращаясь к своему обычному тону гостиничного администратора. — Я считаю своим долгом сказать вам… потому что знаю, что вы находитесь здесь на полицейском съезде… Голос женщины, оставившей это сообщение для вас, звучал очень встревоженно. — Он помолчал мгновение, но я ничего не сказал. — Я думаю, вы должны это знать…

— Что вы ей сказали? — спросил я.

— Ничего. Абсолютно ничего, мистер Дьюк. Я просто принял сообщение. — Он сделал паузу. — Но говорить с этой женщиной было не так просто. Она была… как бы это сказать… слишком нервной. Полагаю, что она плакала.

— Плакала? — мой мозг заклинило. Я не мог думать. Меня накрыло. — Почему она плакала?

— Ну… ох… она не сказала, мистер Дьюк. Но с того момента, как я узнал, чем вы занимаетесь, я подумал…

— Понимаю, — быстро сказал я. — Послушайте, вы должны очень вежливо обращаться с этой женщиной, если она позвонит снова. Она — предмет нашего изучения, — я чувствовал, что меня понесло: слова приходили легко и просто.

— Она практически безобидна, конечно… не будет никаких неприятностей… Эта женщина приняла лауданум — подконтрольный эксперимент, но я подозреваю, что до того как все это закончится, нам потребуется ваше содействие.

— Ну… естественно, — сказал он. — Мы всегда рады сотрудничать с полицией… до тех пор, пока это не доставляет неприятностей… для нас, я имею в виду.

— Не беспокойтесь, — сказал я. — Вы под надежной охраной. Просто обращайтесь с этой бедной женщиной, как если бы имели дело с любым человеком, попавшим в беду.

— Что? — он, кажется, начал тормозить. — Ах, да, да, я понимаю, что вы имеете в виду, да… так ответственность в конечном счете ложится на вас?

— Конечно. А сейчас я должен вернуться обратно к новостям.

— Спасибо, — пробормотал он.

— Принесите лед, — сказал я и повесил трубку.

Мой адвокат умиротворенно улыбался телевизору. «Хорошая работа, — заметил он. — После этого они будут обращаться с нами, как с проклятыми прокаженными». Я кивнул, наполнив высокий бокал «Чивас Регаль».

— По ящику последние три часа не было никаких новостей, — рассеянно продолжал он. — Этот несчастный идиот, наверное, думает, что мы подключились к какому-то специальному полицейскому каналу. Ты должен позвонить ему опять и попросить его прислать 3000-ваттный чувствительный конденсатор, в качестве приложения ко льду. Скажи ему, что наш только что перегорел…

— Ты забыл о Люси. Она тебя ищет.

Он засмеялся

— Нет, это она тебя ищет.

— Меня?

— Да. На самом деле она домогается тебя. Единственный способ, с помощью которого я мог избавиться от нее там, в аэропорту, так это сказать, что ты забираешь меня в пустыню для разборки и что ты хочешь избавиться от меня, чтобы обладать ею, — он пожал плечами. — Блядь, я должен был ей что-то сказать. Я сказал, что она отправится в «Американу» и подождет, пока кто-нибудь из нас не вернется, — он снова заржал. — Догадываюсь, что она считает тебя победителем. Это телефонное сообщение было не для меня, не так ли?

Я кивнул. Его рассуждение было бредом, но я знал, что это — правда. Наркотический ход мысли. Эти зверские ритмы понятны — но для него они были прямо-таки исполнены смысла.

Он неуклюже развалился в кресле, пытаясь сосредоточиться на сериале «Миссия Невозможна». Я поразмышлял немного, затем поднялся и начал складывать вещи в свою сумку.

— Ты что делаешь? — спросил он.

— Не обращай внимания, — сказал я. Застежка-молния на мгновение заела, но я сильно ее рванул и закрыл. Потом надел свои туфли.

— Подожди минутку, — сказал он. — Боже, ты же не уезжаешъ?

Я кивнул.

— Ты прав, черт возьми. Уезжаю. Но не волнуйся. По пути отсюда я загляну к администратору. Они о тебе позаботятся.

Он быстро поднялся, отшвырнув от себя стакан с бухлом. «О'кей, сука ты страшная, это серьезно! Где мой 357?» Я пожал плечами, не обращая на него внимания и впихивая в свою дорожную сумку бутылки «Чивас Регаль».

— Я продал его в Бейкере. Должен тебе 35 баксов.

— Господи Иисусе! — заорал он. — Эта штука стоила мне сто девяносто проклятых долларов!

Я улыбнулся.