Страх — это ключ

— А у меня трое. На самом деле у меня не было ни одного — больше не было. Я даже не был женат — больше не был.

Долгое время мы стояли, держась за мачту бешено раскачивавшегося в почти непроглядной тьме «Матапана», и лишь свист ветра нарушал тишину. Я изменил тактику:

— От этого зависят жизни многих людей, капитан Займис. Не спрашивайте, откуда я это знаю. Вы хотите, чтобы пошли разговоры, что капитан Займис не захотел подождать десять минут и из-за этого погибли люди?

Он помолчал некоторое время и потом сказал:

— Десять минут. Не больше.

Я сбросил ботинки и одежду, убедился, что страховочная веревка надежно обвязана вокруг талии чуть выше грузил, надел кислородную маску и заковылял на нос, снова почему-то вспомнив Германа Яблонски, спящего сном праведника на своей кровати красного дерева. Я подождал, пока подойдет самая большая волна, и, когда нос «Матапана» зарылся в воду, спрыгнул за борт и ухватился за канат, которым судно было пришвартовано к колонне.

Перебирая руками по канату, я двинулся к колонне, находившейся футах в двадцати от меня, но, даже держась за канат, получал весьма чувствительные удары от волн и, не будь у меня кислородной, маски, не знаю, сколько воды заглотнул бы. Ударившись о колонну, я отпустил канат и попытался ухватиться за нее. Зачем я это сделал — не знаю. С таким же успехом я мог бы попробовать обхватить железнодорожную цистерну — колонна имела почти такой же диаметр. Я успел зацепиться за канат до того, как меня унесло волной, и начал пробираться вокруг колонны. Это было непросто.

Каждый раз, когда волна приподнимала нос «Матапана», канат натягивался и сильно прижимал мою руку к колонне, но пока мне не оторвало пальцы, меня это не волновало.

Повернувшись спиной к волне, я отпустил канат, расставил руки и ноги и начал спускаться под воду по колонне, как какой-нибудь сингалец спускается с высоченной пальмы. Эндрю все так же искусно травил веревку.

Десять футов, двадцать — ничего; тридцать, тридцать пять... Сердце начало давать перебои, голова закружилась — я спустился глубже, чем допускалось при работе в кислородном оборудовании замкнутого цикла. Быстро начал я всплывать, полуплывя, полукарабкаясь по колонне, и остановился на глубине около пятнадцати футов, вцепившись в колонну, как кот, который забрался на дерево и не может слезть.

Пять минут из десяти, отпущенных капитаном Займисом, прошло. Мое время почти истекло. Но это была именно та платформа, которая мне нужна.

Сам генерал сообщил мне об этом, а человеку, у которого нет шансов сбежать, нет необходимости врать. К тому же воспоминания о неуклюжем человеке с шаркающей походкой, который внес поднос с напитками в комнату генерала, подсказали это со всей определенностью.

Но ни на судне, ни под ним ничего не было. Я мог поклясться в этом.

Ничего не было и на самой нефтяной платформе — в этом я тоже мог поклясться. Но тогда это должно быть под ней — привязано к проволоке или цепи, а они в свою очередь прикреплены под водой к одной из опор.

Я старался соображать побыстрее. Какую из четырнадцати опор они могли использовать? Почти с полной уверенностью можно исключить восемь опор, поддерживающих буровую платформу, — там слишком много света, чужих глаз в общем, там слишком опасно. Поэтому это должна быть вертолетная площадка, под которой болтался на канате «Матапан». Чтобы еще сузить район поисков у меня оставались считанные минуты — я решил: то, что ищу, спрятано со стороны моря, где я сейчас находился, а не со стороны берега, где швартующиеся суда всегда представляя ли собой опасность.

Среднюю колонну из трех, к которой был привязан «Матапан», я уже обследовал. Какую из оставшихся двух колонн осмотреть? Решение пришло само: моя страховочная веревка проходила с левой стороны колонны, и попытка проплыть вокруг колонны отнимет слишком много времени. Я поднялся на поверхность, дважды дернул за веревку, требуя ослабить ее, и, сильно оттолкнувшись обеими ногами от колонны, рванул к угловой колонне.

С огромным трудом пробился я к ней. Теперь я понял, почему так волновался капитан Займис, а ведь у него было сорокафутовое судно с сорокасильным двигателем, чтобы бороться с ветром и с усиливающимися волнами, у которых уже появились белые гребни. Я же мог рассчитывать только на себя. Тяжелые грузила на поясе никак не помогали мне. Проплыв, безумно колотя руками и ногами по воде и дыша, как паровоз, те пятьдесят футов, которые разделяли колонны, я чувствовал себя так, будто проплыл сотню ярдов. Кислородная маска не была рассчитана на такое дыхание, но я все же добрался до колонны.

И снова, раскорячившись, как краб, и прижатый волнами к колонне, пополз вниз. На этот раз мне было легче, поскольку случайно я наткнулся рукой на широкие и глубокие желоба, шедшие вниз. Я не инженер, но знал, что это должен быть червячный винт, соединенный с приводимым в движение мотором ведущим колесом, необходимым для подъема и спуска этих колонн.

Такой же винт должен быть и на первой колонне, но я его не нашел.